18+
— Папа, а что с ними случилось?
— Видишь малышей на фото, твоего возраста — они не смогли выбраться из огня... Их больше нет. Все, кто смотрел мультики, улетели на небо...
Организованное столичными властями место скорби на Манежной площади собрало несколько десятков человек, стихийное на Пушкинской — несколько тысяч. На первое пришел мэр Москвы Сергей Собянин, на второе — оппозиционные политики Григорий Явлинский и Алексей Навальный с женой.
Разделения на два лагеря в такой момент не должно было случиться. Молчаливое возложение цветов, единение москвичей с кемеровчанами не должно было превратиться в спланированную политическую акцию.
Кто-то винил власти и слова об отставке чиновников были настоящим криком души. Кто-то молча клал цветы, кто-то пришел отрабатывать заранее заготовленные оппозиционные речевки. Но больно, невыносимо больно было всем. И тем, кто кричал. И тем более тем, кто молчал. Слезы и горе, идущие от самого сердца собравшихся в центре столицы, скрыть было невозможно.
На следующий день после трагедии в Кемерово два журналиста — главный редактор «Кинопоиска» Лиза Сурганова и ее коллега из «Арзамаса» Филипп Дзядко решили объединить москвичей в часы всероссийского траура. Место скорби у памятника Пушкину не было санкционированным. В созданной в Facebook встрече людей предупреждали: без плакатов и лозунгов, лишь молчаливая скорбь.
27 марта днем столичные власти объявили об официальном месте для выражения памяти и скорби по жертвам пожара в Кемерове на Манежной площади. Начало было указано на два часа раньше, чем на Пушкинской — в 17:00 мск. Они могли поддержать народную акцию и быть, что называется, ближе к людям, но решили иначе.
Собирающимся на Тверской столичная мэрия пообещала: разгонять людей не будут. Слово свое сдержала.
У главного входа в Александровский сад стоит огромный черный баннер с горящей свечой на нем и белой надписью: «Кемерово 25.03.2018 Мы с тобой». За мемориалом скорби присматривают волонтеры в белом от Общественной палаты. Площадь охраняется полицией, людей пропускают только через рамки металлоискателей и после осмотра содержимого сумок.
Выразить скорбь пришли люди всех возрастов. Люди разного достатка, с разного цвета волосами, разных национальностей и вероисповедания — здесь все. Малыши, молодые, взрослые, пожилые. Родители с колясками. Люди в пуховиках и дорогих шубах. Все с цветами, свечами, черными шариками. У всех слезы на глазах — слезы, льющиеся без перерыва.
Без слов музыка. Без слов люди объединяются, чтобы вместе скорбеть за тех, кого никогда не знали, но кто сейчас роднее других. Практически никто не разговаривает. Слышны лишь постоянные всхлипы. И тихие слова родителей, объясняющих своим маленьким детям, почему так важно быть сегодня здесь.
«Мы там не были и они нам не родственники, малыш, но дети, любые дети, они всегда кому-то родные», — тихо-тихо говорит мама своему сыну, направляясь к мемориалу скорби.
19:00. Пушкинская площадь. Тишина. Больше двух тысяч человек. Люди все прибывают и прибывают.
Многие не могут пройти к памятнику, чтобы самостоятельно возложить цветы и зажечь свечи. Букеты с четным количеством красных гвоздик и роз передают из рук в руки до самого мемориала. Над головами плывут игрушки. Самый внушительный из них — кремовый большой мишка, ребятишкам бы понравился.
«Надо будет завтра в церковь сходить, свечи поставить, сейчас — в штанах — как-то неудобно...» — говорит девушка подруге, утирая слезы.
Вблизи памятника свечами выложено «Кемерово», рядом цветы. Это второй крупный мемориал скорби на Пушкинской площади. Кроме них, вокруг с десяток маленьких островков с игрушками, свечами и красными гвоздиками.
«Все, кто смотрел мультики, улетели на небо... Как эти воздушные шарики. Теперь они живут там», — так папа объясняет трехлетнему мальчику, что случилось в ТЦ «Зимняя Вишня» в Кемерово 25 марта, показывая на улетающие вверх белые воздушные шары.
К памятнику с цветами активно продвигается молодая женщина в растегнутой куртке, источая запах спиртного, — каждый справляется с горем по-своему. Она не передает цветы, важно возложить самой. Ей помогают забраться на скользкие ступени памятника. Женщина с усилием дотягивается букетом до мемориала. Она смогла. Она тоже здесь. Она тоже скорбит. Голова опущена, на глазах слезы.
20:00. Собравшимся раздают поминальные свечи. Красные, синие, желтые. Каждый вежливо передает стеклянную тару дальше, делится зажигалкой с ближним. Единение, ощущаемое сейчас, читающееся в глазах и рядом стоящего парня, и девушки, не передается словами.
Несколько тысяч человек как один. В вытянутой вверх руке свеча — как знак тем, кто сейчас смотрит на происходящее сверху: мы с вами, мы вас не забудем.
«Мне больно! И вам больно! Поэтому мы все здесь! Я требую отставки Путина, потому что с ним опять будут эти Тулеевы!» — прокричала девушка в черном у самого памятника Пушкину и акция памяти и скорби медленно, но верно начала превращаться в протестный митинг.
21:00. Вслед за «Мы хотим правды», «Взятки убивают» и «Нам не нужны ракеты, нам нужны жизни наших детей», слышны сначала отдельные, а потом и поддержанные многими крики: «Тулеева в отставку», «Россия без Путина», «Хватит врать и убивать».
Наряду с плакатами «Наказать виновных», «Кемерово власть к ответу», «Скорбим 25.03.2018» видны «Сменяемость = вменяемость», «Как же так, Владимир Владимирович», «Коррупция убивает».
Чуть поодаль от основного скопления людей московская версия главной идеи драматического голливудского фильма «Три билборда на границе Эббинга, Миссури». Черными буквами на алых плакатах. Сверху вниз:
«Владимир Владимирович, еще раз спасибо великое»
«Просим прощения лично у вас за то, что на горе пиаримся»
«И что еще живы».
22:00. Создается впечатление, что все, кто хотел поскорбеть в тишине, покинули площадь. У памятника Пушкину людей стало значительно меньше, а гул — громче. Кто-то даже напевает патриотическую песню времен Великой Отечественной войны «Вставай, страна огромная!»
Интервью телекорреспондента превращается в травлю: собравшиеся оскорбляют сотрудников ТВ, а потом и всех журналистов. «Продажные шлюхи! Позор вам, — кричит черноволосый мужчина. — Как вам не стыдно врать, а потом приходить сюда». После нескольких попыток побеседовать сотрудница медиа вместе с оператором покидают площадь под неодобрительный гул собравшихся.
Рядом группа людей громко, прерывая друг друга, кричат о сокрытии информации. «Почему говорят, что только 64 погибших? Там пять кинозалов, в самом маленьком 200 мест! Морги заполнены! Правду! Правду!» — выступает женщина.
Отдельные люди призывают идти к Манежной, применить силу — и не находят сторонников.
Ближе к 23:00. На Пушкинской около 200 человек. Несколько полицейских вдоль Тверской улицы. Сообщений о задержанных нет.
Во время и после акции скорби на странице встречи в Facebook посыпались посты. Одни благодарили организаторов за встречу, другие тех, кто пришел выразить горе вместе с ними, некоторые делились своими наблюдениями и мыслями. Во всех словах напрямую или в контексте читается: мы вместе. Огромная боль объединила людей всей страны с разными политическими взглядами и желанием их выразить. Не было столкновений, не было физического проявления агрессии. Люди пришли и выразили скорбь, как умеют. Может, как их научили. И наверняка, как смогли.
«Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если волной снесет в море береговой Утес, меньше станет Европа, и так же, если смоет край мыса или разрушит Замок твой или друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе», — слова английского поэта и проповедника Джона Донна, которые один из присутствующих на Пушкинской принес с собой на плакате.
Без политических призывов, но как напоминание. Россия — это я. И каждый погибший в ТЦ «Зимняя вишня» — тоже немного я. В этой трагедии погибли не только кемеровчане, а частичка каждого из нас.
