18+
Возить музыкальные инструменты ручной кладью станет немного проще — 15 февраля «Аэрофлот» ввел новые правила провоза именно этого вида ручной клади. Музыканты, намучившись с транспортировкой своих средств производства, радуются, однако радость эта сродни счастью от прошедшей зубной боли.
В пятницу, 9 февраля, «Аэрофлот» объявил о грядущем ужесточении контроля над ручной кладью в Шереметьево и всех других своих аэропортах. Перевозчик предупреждал пассажиров, что с 15 февраля весь их скарб, проносимый в салон, будут перед посадкой проверять на соответствие нормам компании. Предметы обещали пересчитывать, взвешивать и измерять. Негабаритную ручную кладь грозились отправлять в багажный отсек. Если лимит бесплатного багажа исчерпан, с пассажира взимается плата. В случае отказа сотрудники могут не допустить кладь и ее владельца до полета. Пресс-релиз «Аэрофлота» очень напоминал объявление оккупантов, предупреждающее об ответственности за партизанщину, — фразы «будет расстрелян на месте» там не было, но она смотрелась бы уместно.
Из всех потенциальных и будущих пассажиров сильнее всего испугались музыканты, которым часто приходится гастролировать. Хотя «Аэрофлот» подчеркивал, что лишь ужесточает контроль над соблюдением уже давно действующих правил, такое строгое им следование означало бы невозможность летать с музыкальным инструментом. Любым — кроме, разве, бубна, варгана, укулеле и губной гармошки. Остальные по большей части не вписываются в габариты 55×40×20 сантиметров (сумма измерений — 115 сантиметров), потому их место либо в багажном отделе (где их кантуют равнодушные грузчики, а температура воздуха достигает −50 градусов), либо на соседнем кресле согласно купленному билету, что адски дорого. Возить инструменты в салоне разрешали непосредственно сотрудники авиакомпании, которые понимали, что альту или тромбону в негабаритном кофре не место в багажном отделении — они могли закрыть глаза на мелкое и заведомо безопасное нарушение. Впрочем, это почти никогда не касалось самого популярного инструмента — гитары. Логика понятна: акустика занимает большой объем, электрогитары весят до пяти килограмм, у бас-гитар помимо веса еще и длинная мензура. Эти инструменты обязывали сдавать в багаж, чего ни один гитарист не сделает без жесткого кофра, а этот чемодан есть не у всех.
Испугавшись оруэлловщины, музыканты всех направлений, уровней таланта и возрастов подняли шум. 12 февраля на Change.org разместили петицию с требованием изменить правила провоза музыкальных инструментов у «Аэрофлота», исключить их из прокрустова ложа габаритов ручной клади и ввести для них новые нормы. Для справки в тексте петиции указывались измерения, используемые British Airways для оценки инструментов в ручной клади — после череды скандалов британский перевозчик дождался бойкота от музыкантов и в последствии сдался, установив для инструментов норматив 80×30×25 сантиметров (сумма измерений — 135 сантиметров).
В среду, 14 февраля, «Аэрофлот» выпустил новый релиз (хотя формой он скорее заслужил называться манифестом). Стилистически безупречный текст, и начинался он со слов «Идя навстречу многочисленным пожеланиям лучших музыкальных коллективов, составляющих гордость России...» и далее провозглашал либерализацию правил провоза музыкальных инструментов — отныне они должны соответствовать британским нормативам «80×30×25» — на 20 сантиметров больше, чем прежде.
Отдельным пунктом послание даровало свободу гитаристам, разрешая провозить гитары в ручной клади — гитары по сумме измерений все равно больше даже новых 135 сантиметров (например, у знаменитого Fender Stratocaster в классическом виде измерения 100×33×5 (8) без кофра). Правда, оговаривается, что технические особенности самолета могут этого не позволить, поэтому пассажиру с гитарой нужно будет послать «Аэрофлоту» запрос за 36 часов до вылета. Другое условие — кроме гитары в ручную кладь ничего уже принять нельзя.
Запуганные музыканты восприняли весть как благую. Более того, многие с гордостью посчитали, что «Аэрофлот» пошел на уступки из-за поднятого ими шума и петиции, которую за три дня подписали около 13 тысяч человек. На самом деле, изменения в нормативах были введены после телефонного звонка вице-премьера Ольги Голодец гендиректору авиакомпании Виталию Савельеву. Чиновнице как председателю попечительского совета «Транссибирского арт-фестиваля» пожаловался на новые драконовские меры его художественный руководитель Вадим Репин, и она «порешала вопросик, набрав человечку на цифры». Впрочем, решение «Аэрофлота» соответствовало букве и духу петиции, а Вадим Репин — безусловный участник музыкального сообщества, с полным правом его представляющий. Вдобавок прославленный скрипач играет на скрипке Страдивари 1773 года и в либерализации заинтересован кровно.
Чтобы понять, какой несправедливый ад представляет собой авиапревозка музыкальных инструментов в ручной клади, мы поговорили с Александром Левко, заместителем художественного руководителя Большого симфонического оркестра имени Чайковского. Гастролирует оркестр активно, с сентября 2017 года он совершил пять поездок: в Японию, Австрию, Чехию. По его словам, каждый вылет на гастроли для него как пожар для огнеборца из анекдота — хоть увольняйся.
Каждому оркестранту приписан его инструмент, за который он отвечает. Инструменты, понятно, в багаж не сдают, даже медные, за исключением одного счастливчика-тромбониста, обладающего аэрокофром, который можно хоть пинать. Большие инструменты безальтернативно везут на соседних с исполнителями местах, для которых покупают билеты. Стандартный набор — восемь виолончелей, туба, и, в зависимости от конкретной программы, — контрафагот или бас-кларнет, которые пристегивают к креслам детскими ремешками. Влетает в копеечку, конечно, но тут уж ничего не поделать — хорошо хоть, арфы и контрабасы возить не нужно.
Но необходимость оформлять билеты — хотя бы фактор стабильности. Впрочем, даже по этому вопросу приходится вызывать старшего бригады служащих аэропорта. «Каждый раз на стойке регистрации у всех участников неподдельное удивление на лицах, как будто никто никогда прежде с этим не сталкивался. Каждый раз, как первый», — жалуется Левко. С инструментами поменьше при проносе в салон особых конфликтов не возникало, но всегда оставалось ощущение, что летают они таким манером на птичьих правах и до первого замечания. «Мы ожидали, что рано или поздно до нас [докопаются]. Нам недвусмысленно это давали понять, да и опыт других компаний нам оптимизма не внушал. Ощущение было такое, что недополученную где-то прибыль перевозчик постарается всеми силами слупить, в том числе и с нас, малозащищенной бюджетной культурной сферы — и разведет нас на покупку билетов и на негабаритные, но объективно компактные инструменты», — рассказывает он.
По словам гастрольного менеджера, ему каждый раз приходится прибегать к унизительной армейской смекалке. Например, в ходу такой трюк: музыканты выстраиваются на регистрацию с пустыми руками, а он в сторонке охраняет их негабаритные кофры, а после регистрации — непосредственно перед посадкой — раздает, как будто так и надо, и все в своем праве. Срабатывает такое тоже не всегда, и снова приходится качать права. Правда, в основном это происходит на внутренних быстрых европейских рейсах, на которых используют маленькие самолеты, куда такой груз действительно влезает с трудом. «А куда тромбоны вообще девать прикажете?»
Недавний полет БСО «Аэрофлотом» на гастроли в Мюнхен подтвердил опасения Левко: по его словам, скрипки прошли посадку нормально, а половина альтов уже вызвала нарекания из-за негабаритных кейсов. Сотрудник регистрации очень настойчиво требовал сдать нежное дерево в багаж. «Выход из положения — либо упрашивать ответственное лицо, либо сдать билеты и купить новые на человека и его инструмент, что привело бы к потере времени и дополнительным — колоссальным — тратам. Помогло припугнуть сотрудника регистрации ответственностью за сохранность инструментов, которую он, сглотнув, брать на себя отказался». Александр уже морально готовился к тому, что с «Аэрофлотом» придется вскорости расстаться — но в полной мере это сделать все равно не получилось бы, так как у компании огромная безальтернативная маршрутная сеть. Новости от 9 февраля настроения не улучшали. По его словам, российский лидер авиаперевозок был при прочих равных самым терпимым к таким массовым нарушениям, и строгость его правил компенсировалась, по классике, необязательностью их исполнения. К тому же инструменты оркестрантов БСО — это не баулы из дьюти-фри, сотрудники относились с пониманием. «Аэрофлот» называет свои борты именами Светланова, Рахманинова, Дунаевского, Шостаковича, Римского-Корсакова. Если бы они начали активно скандалить, это было бы верхом цинизма, хотя и очень по-русски», — говорит гастрольный менеджер.
В качестве примера альтернативной политики Левко приводит правила S7: у него есть письма от гендиректора перевозчика, дающее музыкантам, как исполняющим культурно-дипломатическую миссию высокой важности, право возить орудия их боговдохновенного труда в ручной клади. Однако на каждую поездку требуется новое разрешение с описью инструментов. «Я думал, что с «Аэрофлотом» выйдет та же история — в оптимистичном сценарии. Потому что, если бы нас заставили покупать билеты на все, это было бы фиаско. В оркестре 60 струнников с «негабаритной» кладью — дешевле вышло бы на людях верхом гастролировать».
20 сантиметров от «Аэрофлота» Левко считает хорошим новшеством, так как частенько именно считаных пядей не хватало, чтобы уложиться в норматив. Но главное — жест доброй воли, продемонстрированный «Аэрофлотом», декларация намерения не трогать музыкантов за вымя. Все равно любые инструменты умещались на местах для клади, уж на полках (тромбон под кресло не воткнешь) — точно.
И это все касалось БСО — на минутку, одного из главных оркестров одной из главных мировых наций в академической музыке, подчиненного непосредственно Минкульту. Это все, на что хватает авторитета коллектива. Не говоря о том, что финансы на ликвидацию форс-мажорных обстоятельств тоже вдруг чего отыщутся — а каково артистам поскромнее?
В инди-рок-оркестре «Краснознаменная дивизия имени моей бабушки» играет в полном составе 11 музыкантов, среди их инструментов — негабаритные две гитары, басуха, скрипка, саксофон, металлофон или ксилофон, синт, аккордеон. Вокалист коллектива Иван Смирнов, подписант петиции, рассказал «Шторму», что новые правила сняли камень с его души. Он очень переживал из-за релиза от 9 февраля, так как вскоре КДИМБ впервые полетит самолетом на выступление как группа. 23 февраля они сыграют на самом севере Норвегии — Киркинесе на фестивале Barents Spektakel, любуюясь северным сиянием вместе с группами Tequilajazzz, Laibach, Datarock и разными норвежскими музыкантами.
Смирнов очень рад, что теперь можно спокойно провозить и скрипку, и саксофон в салоне, так как в багаж их сдавать, будучи в своем уме, нельзя. А вот гитару в багаж сдавать приходится: «У меня даже нет аэрокейса, обычный твердый кофр. Просто я не кладу на ленту, а сдаю на руки, в отдел для погрузки хрупких вещей — и там же потом забираю по прилету. Пока все цело». Скандал о правилах провоза ручной клади совпал с подготовкой поездки, в которую вошли поиски аэрокофра для синтезатора — получить нужную модель на месте у КДИМБ не довелось. Синтезатор все равно не получится в салон поместить ни по каким нормам. «С синтом в багаже от температуры ничего теоретически случиться не может, — полагает Смирнов. — Электронике все равно, главное — не подключать ее сразу после выгрузки, а дать нагреться. В аэрокейсе он тем более будет в безопасности — они для того и созданы, чтобы их могли швырять или ставить на них тяжести». При этом провоз синтезатора даже в аэрокофре обойдется группе в 5000 рублей в один конец.
Аккордеон — тоже негабаритный груз. Левко упомянул, что ему обычно покупают место в кресле. Коллегам Смирнова предложили бесплатный вариант — в разобранном виде в двух кейсах, но на месте аккордеон все же нашли, избавив мир от нового кощунства.
История противостояния музыкантов и перевозчиков достигла своего пика не 9 февраля, а в декабре, когда екатеринбургскому певцу-поэту-песеннику Михаилу Лузину разбили недешевую акустическую гитару «Тейлор». Лузин много путешествует, почти нигде не задерживаясь дольше, чем на считаные дни. Из Екатеринбурга — в Москву, Петербург, Мурманск и Архангельск, снова в Петербург до Риги и Таллинна, Минск и Вильнюс, Киев и Харьков, Львов и Ужгород, Одесса и Сочи — и так далее da capo al fine. Плюс города Восточной и Центральной Европы — с меньшей регулярностью.
Гитару ему разгрохали служащие аэропорта Мурманск, запретившие проносить инструмент в салон, и несмотря на мягкий кофр, определивших ее в багажный отсек. По прилету «Тейлор», верный товарищ Михаила на протяжении 10 лет, выглядел так:
Лузин сразу поднял шум в Facebook и написал претензию «Аэрофлоту». Не дождавшись ответа, через пару дней он обратился к друзьям и поклонниками с просьбой скинуться на новый инструмент — других источников заработка, кроме исполнения, у этого странствующего миннезингера нет, а какой он миннезингер без лютни? Скандал набирал обороты, о нем написали многие СМИ.
Неделю спустя представители «Аэрофлота» встретились с артистом и удовлетворили его претензию. По их словам, вина лежит на наземных служащих — мурманских грузчиках — но представители компании согласны взять на себя ответственность. И выплатить Лузину компенсацию — тысячу евро (столько стоил его «Тейлор» на момент покупки). Это был беспрецедентный случай — раньше «Аэрофлот» предпочитал игнорировать претензии гитаристов, очевидно, полагая, что их и так слишком много — гораздо больше работающих заводов.
Лузин купил хорошую новую гитару «Мартин», на собранные деньги сумел починить старого друга, и в принципе рад нововведениям «Аэрофлота». «Вообще я предпочитаю летать NordWind, у которых никогда не запрещалось возить гитару в салоне, но в ближайшее время планирую попробовать и «Аэрофлот», — говорит он. По словам Лузина, финал — уступка перевозчика — был неизбежен. Отчасти из-за его случая, отчасти из-за понимания: лузинская гитара не станет последней в этом ряду, если такой бардак продолжится. «Они решили пойти на превентивные меры, не дожидаясь, пока в аэропорту артист постатуснее меня — например, Земфира — не получит щепки на выдаче багажа. Вот тогда скандал был бы такого масштаба, что о нем писали бы неделю». Лузин упомянул, что компромисс по гитаре был среди авиакомпаний у S7 — они разрешают сдавать ее в багаж перед трапом, как детские коляски. «Это защищает инструмент от грубости грузчиков на земле, хотя в целом вопрос не снимает». Больше всего его бесило, что даже на европейские рейсы «Аэрофлота» пускали с гитарой в салон — а на внутренних это запрещали.
Лузин доволен тем, что музыкантам идут навстречу, и считает, что дальше будет только лучше. Оптимизма этого буддиста и вегетарианца не разделяет Игорь Белкин, журналист и фронтмен стоунер-рок-группы #Dropsydies. Он живет на два континента, регулярно летая из Нью-Йорка в Москву и обратно, часто и с гитарой. От «Аэрофлота» он натерпелся такого, что верить в эту компанию отказывается. Его отповедь мы процитируем дословно, раз уж мы начали со стилистически безупречного текста, им стоит и закончить.
Прекратится ли с новыми правилами [безобразие]? Да нет, конечно. У людей в «Аэрофлоте», особенно в Шереметьево, синдром вахтера. «У вас гитара, не положено, а ну в багаж быстро». Мол, занимает много места. Мол, в целях безопасности. При этом нигде больше я такой [ерунды] не видел, притом что летаю по десять раз в год, и в основном с инструментами. В JFK (аэропорт Джона Кеннеди в Нью-Йорке. — Примеч. «Шторма») тебя пускают на борт того же «Аэрофлота» без проблем — мне буквально дословно сказали в январе: «У вас же гитара в мягком чехле и не длинная. Конечно, берите в салон».
Спустя три недели в Москве девушки со стоек регистрации уверяли, что у них НИКОГДА ВООБЩЕ НЕ ВОЗЯТ ИНСТРУМЕНТЫ В САЛОНЕ ЧТО ВЫ ВЫДУМЫВАЕТЕ У НАС ИНСТРУКЦИЯ НО НЕТ МЫ ВАМ ЕЕ НЕ ПОКАЖЕМ.
При этом восемь лет я ее возил в салоне, и места хватало, и безопасность как-то не была под угрозой. Просто «Аэрофлот» и его сотрудники не понимают, что такое музыкальный инструмент. Это не китайская палка с шестью струнами за 3000 рублей, которую они у костра дрочат по пьяни, пытаясь проорать в ночной тишине песню про рюмку водки на столе. Это, как правило, очень дорогой (в «доводку» и обслуживание инструмента вкладывается за годы примерно столько же денег, сколько он изначально стоил — и тут в моем случае счет на тысячи долларов идет) инструмент, который обладает уникальными характеристиками и качествами. Он, кроме шуток, для музыкантов является неотъемлемой их частью. Практически ребенком.
Тут можно возразить — мол, покупай место отдельное. А я спрошу — а [с чего бы]? Когда каждый второй пассажир тащит в салон по десять забитых до отказа баулов, которые с треском еле влезают на багажную полку, позвякивая стеклотарой, мне за инструмент, который, во-первых, спокойно встает в шкаф, во-вторых, спокойно помещается на полке «Боинга» (летаю я исключительно ими на рейсах НЙ-МСК), занимая ну процентов 10, наверное, места там — надо отвалить еще полторы тысячи за билет в оба конца?
Единственное, что спасет ситуацию, — это не эти чиновничьи отговорки «мы увеличили до 135 сантиметров сумму измерений» — да бред это, мы на лыжных палках тут играем, что ли? — а внятно прописанный пункт: «в таких-то чехлах инструменты такой-то длины возим в салоне. В жестких кейсах возим в багаже». Потому что правила эти мутные трактуются кем угодно как угодно. И попытки что-то доказать на стойках заканчиваются ничем. Гореть им [черт возьми] в аду (это офф зе рекорд)!
И проблема эта не уникальна — в 2009 году, когда я покупал одну из гитар в Нью-Йорке, у меня поинтересовались, буду ли я ее в ближайшее время вывозить из страны. Я удивился вопросу — ответил, что да. И мне на кассе выдали (!) бумагу (!!!) за подписью мэра города Нью-Йорка (!!!!), в которой авиакомпаниям, оперирующим в городе, напоминали, что гитары необходимо пускать в салон.
