18+
В Санкт-Петербурге появилось граффити с героем «Нашей Раши» консьержем Людвигом Аристарховичем. Таким способом художники из группы HoodGraff решили отомстить коммунальщикам за портрет Павла Дурова, который герои валика и сурика закрасили в конце ноября. Закрасили в своем обычном стиле — другим цветом. Чтобы не удаление следов вандализма, а именно чистый акт ненависти.
Отношения между граффитчиками и работниками городского хозяйства никогда не были безоблачными, но в последние месяцы все буквально посрывались с цепи. На прошлой неделе власти Петербурга велели закрасить граффити с Юрием Шевчуком на Литейном проспекте работы тех же HoodGraff. В ближайшие дни своего места в очереди смертников дождутся их же работы с Сергеем Бодровым-младшим. Портрет актера велели уничтожить почти полтора года назад, и все это время решение пытались оспорить или замять под шумок. Но сейчас все возможные отсрочки уже использованы, и чиновники со дня на день могут перейти к решительным действиям.
Из тридцати портретов, созданных группой в Петербурге за два года, выжило от силы пять — эту цифру «Шторму» назвал лидер HoodGraff Артем Бурж. Уничтоженный Шевчук — одна из последних работ группы. Ее сделали уже после того, как активист-одиночка Дмитрий Цветков развернул масштабную кампанию за очищение городского пейзажа от низкопробного, по его мнению, уличного искусства. Именно Цветкова «худграфы» обессмертили в образе комического героя Галустяна.
Сам Цветков мало напоминает классического «общественника» системы «Серб», НОД, «Сорок сороков» или, к примеру, своего однофамильца Антона Цветкова из «Офицеров России». Дело в том, что Дмитрий придерживается жестких антипутинских взглядов, слушает радио «Свобода», зависает в пабликах «Открытой России», борется за права животных и проповедует веганство. По крайней мере, своего кота он заставил отказаться от мяса.
В программном заявлении на своей страничке в социальной сети «ВКонтакте» Цветков объяснил, что не имеет ничего против нормального стрит-арта. Рустам Qbic, Дмитрий Аске, группа Zuk Club, Petro и Slak, КАС, Мокич, Wais — это действительно сильные авторы. А вот HoodGraff — настоящий отстой. Активист особо подчеркивал, что рисунки выполнены с фотографий, то есть в них нет «оригинальных задумок», мастеровитости тоже ноль, да и Дуров с Нагиевым и так валятся на нас из каждого утюга. Короче говоря, убирать надо это безобразие. Питерцам это не нужно.
Цветков еще на букву П на Обводном канале коммунальщиков напустил, чтобы больше не смела отсылать к патриотизму, милитаризму и национальной гордыне!
В общем, Цветков — это никакая не «ветеранская организация». Он сам по себе мальчик, ничей.
А вот память погибших в питерском метро «забаффили» уже по просьбе некоего Паши П с портала «Наш Петербург». Паша сигнализировал о «несанкционированных надписях» по адресу Серпуховская, 29. Он приложил к жалобе свое фото: невзрачный угол старого двора; трансформаторная подстанция тулится к многоэтажному зданию. На стенах будки — рисунок символического тоннеля с неизбежным светом в конце, на стене жилого дома в метре от будки — обычные каракули подростков с баллончиками.
Администрация Адмиралтейского на жалобу отреагировала и отчиталась перед Пашей П об исполнении. Неизвестно, как именно представлял себе это сам Паша, но коммунальщики закрасили именно рисунок группы «Явь», сделанный в поддержку жертв апрельского теракта.
В «Яви» «Шторму» сказали, что, хотя война ведется уже не первый год, конкретно этот случай доконал всех. «Почему картину именно на эту тему надо было замазать так быстро? — возмущается участница группы Любовь Шнейдер. — Почему по требованию удалить надписи надо удалить все, кроме собственно надписей? «Куски» (примитивное граффити с завитушками-инициалами. — Примеч. «Шторма») за будкой вообще никто и пальцем не тронул!»
Родственники жертв теракта уговорили «Явь» восстановить произведение. Где и каким будет воссозданный мурал, художники решат вместе с «Ленэнерго» — владельцем той злосчастной трансформаторной подстанции. Последние обещали найти для этого место и средства.
Святое электричество
При чем тут вообще «Ленэнерго»? Электросетевая компания влезла в эту драку почти случайно. Дело в том, что уличные художники последних десятилетий жилым домам предпочитают технические поверхности — мол, «глядите, мы не вандалы, рисуем, где не жаль!». Именно поэтому на трансформаторные подстанции такой высокий спрос.
По закону собственник обязан сам следить за внешним видом своих зданий. Это значит, что власти, получив сигнал от очередного рассерженного горожанина, составляют требование владельцу привести фасад к нормативному виду. За свой счет. Причем за неисполнение владельцу грозят административное дело и штраф.
Но «Ленэнерго» не хочет уничтожать граффити! Они вполне согласны с тем, что в значительном числе случаев рисунки — это искусство. Компания всячески заступается за художников, по крайне мере, в тех случаях, когда они не доходят до откровенного попрания законов божеских и человеческих. Электрики оспаривают решения районных администраций, возвращают их, перенаправляют по инстанциям, пытаются легализовать изображения в Комитете по архитектуре.
Такая стратегия дала многим осужденным картинам отсрочку — тот же портрет Бодрова должны были закрасить еще в октябре 2016-го. Чиновники и другие городские предприятия, кстати, тоже не спешат выполнять предписания, если речь идет о рисунке, представляющем ценность. Вандализм при этом корчуют с готовностью и оперативно. История с картиной «Яви» имела такой идиотский финал из-за того, что о ее присутствии на объекте не вспомнили — на фото ее не видно. А малярам было недосуг разбираться, где там стрит-арт, а где вандализм.
С «Ленэнерго», собственно, и началась питерская страница в биографии HoodGraff. Обосновавшись в городе летом 2014 года, белорусское трио запустило свою серию портретов Виктора Цоя. Изображения появлялись на трансформаторных будках и других объектах предприятия. Недолгое ожидание и — «пошла писать губерния»: жалоба, постановление, протест, растревоженная общественность. Дело дошло до губернатора Георгия Полтавченко, который неожиданно встал на защиту граффити. «Ленэнерго» разрешили тогда не уничтожать работу.
Казалось, перед стрит-артом в Питере тогда открылись самые радужные перспективы. И призрак легализации витал в стылом северном воздухе. Общественная дискуссия в очередной раз подняла тему послаблений консервативного питерского законодательства о стрит-арте. Светлое будущее прочили как минимум «худграфам», обласканным губернатором.
По словам Буржа, Полтавченко, так кстати оказавшийся фанатом Цоя, в то лето действительно был щедр на широкие жесты. Он даже предлагал коллективу сотрудничество и преференции. Это немудрено — на носу тогда были первые за 11 лет губернаторские выборы, и региональная власть хотела заручиться поддержкой яркой молодежи. Возможность дополнительного пиара от граффитистов сама падала в руки, глупо было упускать шанс.
После победы на выборах интерес Полтавченко к проекту HoodGraff предсказуемо угас. Совместных проектов больше не предлагали. Из «Ленэнерго», правда, продолжали справляться о планах. Сетевая компания помогала HoodGraff реставрировать портрет пионерки-партизанки Зины Портновой, который какие-то негодяи в 2016 году изрисовали свастиками и зигами перед 9 Мая.
Бурж сам не понимает, зачем «Ленэнерго» весь этот стрит-арт, но за помощь благодарен. «Я никого там не знаю, ни с кем не общался, кроме главы пресс-службы Юлии Зарубиной, но они молодцы. Приятно осознавать, что хоть кто-то за тебя заступается».
Любишь медок, люби и холодок
«Проблема питерского уличного искусства — в бюрократизме и крючкотворстве его оппонентов, — рассуждает Бурж. — Мне кажется, с такой готовностью граффити уничтожаются не потому, что они мешают, портят вид и так далее, и не потому, что якобы противоречат политическому курсу — этого нет. Просто само их появление не предусмотрено и не согласовано. Чиновники с самого низа иерархии трясутся — как бы чего не вышло, как бы им не прилетело от начальства за непредусмотренные изображения на участке.
Ни губернаторский пиар, ни статус создателей новых достопримечательностей Питера, ни поддержка естественной монополии HoodGraff не помогли. Как не помогает заступничество любого владельца объекта, разрисованного граффити. Бесплоден и невольный саботаж предписаний инстанциями. Финал всегда один — еще одной петербургской постройке возвращают ровный бурый цвет. Ну или салатовый, к примеру.
Тотальный запрет на уличное искусство в чем-то даже логичен, особенно если говорить об историческом центре Северной Пальмиры, а именно там находятся или находились упоминавшиеся выше рисунки. Как говорится, «попробовали бы они это сделать в Вене». И местные жители относятся к стрит-арту по-разному. Кто, в конце концов, пишет все эти доносы на «Наш Петербург»? И Шнайдер, и Бурж уверены, что это настоящие живые люди, никакого заговора: «Мало ли в Петербурге нервных и сумасшедших?»
Чиновники мотивируют свои решения стандартно — закон есть закон. Даже самые благожелательные не могут ничего изменить. Несмотря на то что Питер — фактически столица граффитчиков, стрит-арт здесь в буквальном смысле запрещен. Любое изображение на стене заведомо противозаконно без визы администрации. В этом смысле интересно дело дома, где 16 лет прожил Даниил Хармс: несмотря на разрешение ТСЖ, граффити было предписано уничтожить.
Как поясняет председатель фракции «Единая Россия» в Заксобрании Петербурга Александр Тетердинко, для того чтобы изображение на стене теоретически выжило, граффити должно согласовываться заранее как элемент благоустройства в соответствующих планах благоустройства, поданных в Комитет по градостроительству и архитектуре. «Если архитектурный облик не нарушается, комитет согласовывает. Очевидно, что уличные художники никаких проектов не предоставляют и просто свободно творят, по крайней мере, мне о таких случаях не известно», — говорит парламентарий.
У Тетердинко есть свой рецепт защиты художников от людей в форменных жилетах: «Среди граффити попадаются жемчужины, изображения, которые действительно представляют собой художественную ценность. Необходимо создать такой механизм, который позволил бы утверждать в КГА уже выполненные работы».
Впрочем, Бурж настроен скептически: «Мы, по большому счету, никому во власти не интересны, — рассказывает он. — Во-первых, бабки, которых нет. Нет бюджетов под распил, привлекаемых или заработанных денег — сразу неинтересно. Нет и богатых влиятельных лоббистов или профсоюзной организации. И разговаривать-договариваться с нами не о чем».
Бурж, кстати, не видит ничего зазорного в том, чтобы работать на государство или мэрию. С теплотой вспоминает свое участие в российско-израильском проекте, организованном комитетом по международным связям Петербурга. Но сама мысль работать по написанному чиновниками четкому техзаданию лидеру HoodGraff претит. Он мечтает, чтобы сотрудничество власти и артиста на улице выглядело так: «Вот скоро чемпионат мира — приглашайте художников, но не ставьте им рамок! Дайте карт-бланш, скажите: вот вам стены, рисуйте, только без наркоты, убийств и похабщины: украсьте город! Но такого не будет никогда».
Не стращать, а приручать
Тем временем проект граффити к ЧМ-18 вполне себе существует. Только, конечно, не в Питере. В Москве. Еще — в Казани и в Самаре. Уже скоро нас всех с вами будут радовать муралы «Ты в игре» с портретами футболистов. Стрит-артом это назвать трудно, больше похоже на проект промо-отдела Альфа-Банка, договорившегося с FIFA. Впрочем, рекламного стрит-арта, или, скажем так, «стрит-арта» всегда было хоть отбавляй.
Есть мнение, что Россия стоит на трех ногах: ордынстве, византийстве и пруссачестве. И если Питер всегда будет иметь высший балл в такой дисциплине как пруссачество, то Москва гоняет по византийству. В полном соответствии с этим типом политической культуры граффити здесь было решено скорее подчинить властям, нежели забороть.
В столице курс на легализацию граффити объявили еще в лужковские времена. Самое первое легальное граффити появилось в начале нулевых. Затем МОЭК и МОЭСК (московские коллеги «Ленэнерго») предлагали расписывать по техзаданию свои многочисленные будки всем желающим. Энергетики предлагали поработать с такими темами как, например, «Город будущего», «Живая природа» или «65-летие Победы». Нельзя сказать, что выхлоп оказался очень мощным. Красить стены предлагали всем желающим, да еще платили за эту работу — из расчета 50 рублей за квадратный метр. Многие бездарности и халтурщики соблазнились деньгами и разрисовали будки какой-то ерундой. Подлинных мастеров под свои знамена московским коммунальщикам собрать не удалось.
В 2012-м аналогичный конкурс был приурочен к 200-летию Бородинского сражения. Тогда выборка вышла более представительной. К примеру, в тендере приняли участие «Небесные рыбы» — дуэт, работающий в необычной технике зеркальной мозаики. Их работы неразличимы на фото, и пешеходы на улицах видят их только под определенным углом. В удильщиках, тунцах и летучих рыбах действительно отражается небо — на стенах из ниоткуда появляются фантасмагорические картины.
Тренд окончательно закрепился в 2012 году. Граффити в Москве было объявлено чуть ли не важнейшим из искусств. Настоящим большим художникам стали предлагать подряды на оформление общественных пространств — рисовать огромные муралы по всему торцу. А любой дом разрешили легально украсить рисунком, лишь заручившись поддержкой собственника здания и главы управы района. Согласование этих огромных картин было поручено комиссии по монументальной живописи.
Этот миролюбивый формат взаимодействия власти и художника сохраняется в Москве до сих пор. Сейчас вот великовозрастные фанаты группы Linkin Park собираются обсуждать с депутатами Мосгордумы стену памяти Честера Беннингтона. Здесь все как с музыкантами из подземных переходов — никто не гонит, никто не тиранит. Выиграл конкурс на госзакупках? Лови свое местечко и твори сколько влезет!
