18+
Последние несколько лет я смотрю «прямые линии» президента России, не пропуская ни одной. Мне интересно. Этот живой и непростой разговор дает мне возможность чуть лучше понять две вещи, которые мне совсем не безразличны. Я вижу и слышу, чем сегодня дышит и обеспокоена страна, каким бы она хотела видеть свое будущее, что ее не устраивает в настоящем, как она относится к власти, какие настроения – пессимизм, отчаяние, надежда – преобладают в ее сегодняшнем мироощущении. А второе – это президент. Мне каждый раз нравится наблюдать за тем, как он выходит один на один общаться с раздраженной, рассерженной, всегда неудовлетворенной (благо, что причин для этого достаточно) Россией, чтобы попытаться ее, если не успокоить (это невозможно), то хотя бы немного умиротворить, убаюкать обещаниями, что вот-вот будет лучше, совсем немного и почти незаметно, но будет.
Страна, конечно, не дает себя приструнить – ей слишком много раз говорили, что надо сцепить зубы и подождать, что завтра будет лучше. Если раньше в этих словах и теплилась вполне уловимая, хотя и неочевидная логика, то в течение последних трех лет они утратили смысл, поскольку ситуация «хуже» окончательно стабилизировалась, став несменяемой фоновой заставкой ежедневного существования. И тем не менее разговор президента с условной страной – мероприятие разумное и важное. Я объясню, почему.
Качество ответов Владимира Путина на по-настоящему острые, драматичные, непосредственно увязанные со всеми ключевыми проблемами, переживаемыми нашим обществом, вопросы не всегда бывает удовлетворительным. Более того, в большинстве случаев, когда речь заходит о трудностях, вызванных падением уровня жизни, рецепты, предлагаемые президентом кажутся неполными и паллиативными. Это нормально, поскольку никто не может уверенно предсказать, когда закончится кризис или с России снимут санкции. В этих условиях рассчитывать на то, что власть сумеет изобрести универсальное средство для чудесного и моментального исцеления, было бы наивно и опрометчиво. Государство в нынешней ситуации способно лишь ослабить остроту переживаемого болевого шока, но не убрать его совсем.
Хулители главы государства каждый раз критикуют его именно за то, что он якобы уклоняется от острых вопросов, не расписывая детально механизм их разрешения прямо там – на прямой линии. Это не очень верный подход, поскольку у большинства проблем нет, и не может быть простых и ясных расшивок. Он лишен возможности, например, в одночасье поднять пенсии или изменить размер минимальной заработной платы. То есть, конечно, он в состоянии это сделать, но без привязки к состоянию такие действия окажутся волюнтаризмом чистой воды, который приведет к разбалансировке кредитно-денежной политики государства. Это не универсальный принцип. В каких-то конкретных темах обращение к Путину может дать желаемый эффект. Например, злоупотребления в сфере ювенальной юстиции, о которых президенту напоминали два года подряд, кажется, после его вмешательства стали менее вопиющими, хотя и не исчезли полностью. Я очень надеюсь, что после ужасного рассказа в прошлом году о том, что нет денег на операции детям и в этой области произошли какие-то изменения к лучшему. То есть, если по самым драматическим вопросам у Путина нет готовых и предельно ясных предписаний, то каких-то конкретных, отдельных случаях он может помочь.
Мне гораздо более важным представляется то, что этим вопросам быть сформулированными, звучать в публичном пространстве. И это его решение, а не какая-то сложившаяся, обычная для разных стран практика. Он слушает, как страна жалуется на бедность, на то, что государство постоянно пытается укоротить список своих социальных обязательств, о том, как сложно получить медицинскую и правовую помощь, о чиновниках, чьи особняки и состояния вызывают оторопь. Мне, да я думаю, и многим другим, абсолютно понятно, что фильтра, который отсеивал бы неудобные, болезненные, неразрешимые в сегодняшних условиях темы просто не существует. Вопросы, естественно, группируются, их порядок очевидно зависит как от приоритетности затрагиваемых проблем, так и от количества обращений по тому или иному конкретному поводу. Но они не цензурируются, никто не пытается лишить их драматизма и надрывной актуальности. На прямых линиях Россия предстает не обустроенной, сирой, убогой, раздетой и разутой, лишенной комфорта. Не каждому критику режима удалось бы собственными силами нарисовать столь убийственный портрет страны. А Путин может. И каждый год он снова и снова повторяет этот эксперимент. Страна должна знать, что она не обездолена, что есть человек, который может о ней позаботиться, хотя ресурсы его и не безграничны.
И здесь существенно то, что ни президент, ни страна не боятся говорить о собственных проблемах, даже понимая, что никаких способов управиться с ними быстро не существует. Они думают о том, как бы хотя бы частично погасить напряжение, как, если не совладать с обстоятельствами, то хотя бы перекрутиться, дождаться лучших времен, когда горизонт развиднеется. Первый человек России не маг, у него нет волшебной палочки, он не явит чуда. Он лишь способен в очередной раз продемонстрировать, что он на посту и оставлять его не намерен. А страна – рассерженная, не упокоенная, едва справляющаяся с навалившимися трудностями – будет продолжать задавать свои горькие вопросы. И она знает, что получит ответы – хорошие они будут или плохие.
Фото: © GLOBAL LOOK press
