18+
С начала специальной военной операции прошло уже два тяжелых года. Наверняка каждый солдат спрашивал у себя: «Почему я здесь?» Отвечая на этот вопрос в разговоре с Daily Storm, бойцы называли разные причины: любовь к Родине, профессиональный рост и просто деньги. В последнем случае прозападные СМИ подают это как наемничество. Однако у солдат своя правда: жечь танки и держать позиции — это тяжелый труд, который должен хорошо вознаграждаться. Да и кто закроет ипотеку, пока ты сидишь в окопе?! А жена с детьми?!
Командир одного из подразделений с позывным Уфа был кадровым военным и до СВО. Как он сам признается, перед 24 февраля 2022 года его бригада выехала на учения в Белоруссию, но сослуживцы, да и сам Уфа уже догадывались о скором конфликте.
«Мы примерно догадывались, что нас ждет, но никто до конца не был уверен, что будет так, как случилось. Я довольно давно служу в Вооруженных силах, а потому поначалу, конечно, хотелось проверить себя. Не зря же я столько лет учился, тренировался! А потом… Было весело! Просто весело (увлекательно — примеч. Daily Storm), это было что-то новое в жизни», — поделился командир.
По словам Уфы, деньги, конечно, подогревали «интерес к работе», но и не стали основным фактором для дальнейшей службы: «Бабки… Я, если честно, даже не знаю, какая у меня сейчас зарплата. Просто каждый месяц получаю разные суммы на карту. А [воюю] я скорее за идею. У нас был случай показательный. Командира другого подразделения ранило, и начальник штаба предложил мне занять его место. Там было поопаснее, но я начальнику заметил, что платят там на 20 тысяч больше, на что он ответил: «Антоха (имя изменено), мы же не за бабки тут». Я подумал, что и вправду — тут я не за деньгами, и принял новую должность. А воюю я за добро, красоту, любовь и будущую Россию».
Другой боец, оператор АГС Александр (имя изменено по просьбе собеседника издания), как и Уфа, попал на передовую по долгу службы. Да и отец у бойца был далеко не офисным сотрудником: «Тяга к военному ремеслу была с детства — я родился в семье военнослужащих. Отец достойно прошел обе чеченские войны, вернулся домой с орденами, медалями и простреленным коленом. Потом по России пронеслась череда терактов. «Норд-Ост» и Беслан оставили шрамы на моем сердце, и я понял, что должен связать свою жизнь с борьбой с терроризмом и врагами России».
Свой воинский путь Александр начал и вовсе с проведения КТО (контртеррористической операции), что и стало, как признался боец, тем самым рычагом к дальнейшей службе: «В 18 лет довелось принять участие в уничтожении небольшой ваххабитской ячейки в Дагестане. Там я и осознал, что боевые действия это не только важно, но и интересно. Поразило, как множество наших бойцов действуют как единый организм».
По словам Александра, желание быть на СВО — это целая совокупность факторов. Служба стала работой, а в работе важен профессионализм: «Ваххабиты сменились на укропов, а горы — на терриконы. Работа, конечно, стала сложнее, насыщеннее, но и изучать все тонкости нашего ремесла стало только интереснее. Мое желание быть тут — это совокупность чувства справедливости, стремления к самосовершенствованию и, если честно, тяга к адреналину».
Другой боец, Константин (имя изменено), на СВО уже два года, пошел добровольцем. Сам он придерживается ультраконсервативных взглядов.
«Воевать пошел, потому что Россию люблю. Мои правые наклонности в идеологии выступили больше как фон. Я живу этим и получаю удовольствие от процесса. Думаю, воевал бы и бесплатно. А дальше — поработаю еще пару лет, потом в Питер, инструктором работать, копить на домик у озера, воспитывать детей и травить им истории о своих былых временах», — поделился своими мыслями боец.
Санитар из морской пехоты Николай был контрактником до событий 24 февраля. Служба — это его работа, а потому выбора у него не было. Отправился на СВО вместе с сослуживцами. Он признается, что многие мысли не дают погаснуть за лентой даже спустя два года.
«Если не ударяться в философию и жалобы, то, конечно, основная мотивация жить и продолжать работу — это любовь к Родине и ненависть к врагу. Мы здесь потому, что пьяный сосед на даче вечно орет под окнами, кидает тебе на крышу зажигательные коктейли и пытается изнасиловать твоего младшего брата. Я думаю, аналогия вполне понятна. Так вот, такому соседу не получится словами доказать его ошибки. Придется грызть ему горло», — рассуждает боец.
Выделяет Николай и своего рода статус, который приобретается за лентой. По словам солдата, легче работать, когда видишь отдачу от гражданских людей.
«Приятно, когда ты едешь в КамАЗе и видишь, как тебе люди руками машут, дети. Я искренне хочу верить в то, что я воюю ради этих людей. Чтобы они жили спокойно, чтобы спокойно жили мои друзья и родственники. Хотя и понимаю, что все мы здесь не ради всего хорошего и против всего плохого, — лично для себя я принял это так: я воюю за моих близких и соотечественников. Когда все закончится, смогу детям рассказывать: мол, «вот ваш папка участвовал в какой херне, историю видел, раненых спасал». Чувство причастности к чему-то историческому, конечно, играет свое. А что касается денег — это приятный бонус. Но воевать только за кеш как-то некрасиво. Да и чего стоят эти бумажки, когда завтра тебя может не стать?!» — заявил собеседник.
Николай скромно называет себя «маленьким человеком с автоматом в большой системе» и признается, что мотивирует его и то, что СВО может стать толчком для решения давних проблем, о которых не принято было задумываться раньше.
«Это война, именно война: здесь работает артиллерия, танки, фосфор, они убивают мирное население, мы стараемся этого не делать. Так вот, эта война со скрипом сдвигает закостенелую машину государственную, в которой годами могли оставаться скрытые проблемы, о которых никто не вспоминал. И когда эта система эволюционирует — я испытываю только радость. Но когда мы играем в доброго полицейского против маньяка с топором — мотивация угасает. И в такие моменты хохлы своими действиями нам только помогают. Они делают все, чтобы русский солдат хотел их убивать», — считает боец.
По словам Николая, специальная военная операция дает возможность сражаться с оружием в руках за свои идеалы, ведь в гражданской жизни далеко не все солдаты могут быть героями: «Я же не Рэмбо и не мастер спорта какой-то крутой. Я простой обычный парень, со своими переживаниями, своими страхами и комплексами. Только на гражданке если полезть отстаивать бытовую справедливость — меня ограничит закон, люди. А тут я могу драться. Тут у меня есть автомат, поддержка товарищей и свобода действий. Вот свобода действий — как защищать страну — это то, что дает мотивацию здесь», — завершил Николай.
Все вышеупомянутые парни далеко еще не сорокалетние мужики. Есть за ленточкой и те, кому едва за 20. Молодость и горячая кровь делают свое дело.
Пулеметчик из ВДВ Рома поехал на СВО в 19 лет и всего спустя полгода потерял ногу. Парень без стеснения рассказывает: поехал ради интереса.
«У меня в семье все мужчины военные. Я давно был погружен в милитари-тематику, мне это интересно. Когда война началась, мы с друзьями только закончили отмечать 23 Февраля. И с дикой попойки я, конечно, знатно [удивился] новостям. Нашел сразу же, куда можно поехать на контракт, оформил все бумаги — и вот я за лентой. Я для себя минусов не видел. Мне платили хорошие деньги. Можно было убивать врагов России — и тебя за это не посадят. Было весело и интересно, если вкратце. Я бы и сейчас продолжил службу, но нужно привыкнуть к протезу», — рассказал солдат.
Начало СВО вызвало сильный патриотический подъем среди многих граждан, впоследствии отправившихся за ленту добровольцами. Но попытки примирения в Стамбуле, стабилизации линии боевого соприкосновения и постепенная усталость стали пробуждать в неженатых парнях мысли не только о высоких материях, но и банально — вопросы материального характера и личных желаний: накопить денег на квартиру или автомобиль, помочь родителям, у которых маленькая пенсия.
Боец Алексей — чуть старше 20. На СВО попал спустя несколько месяцев после ее начала. По его словам, к командировке подтолкнули друзья, а также личное понимание мужества.
«Я обучался в академии МВД, и поначалу мне казалось, что «специальная военная война» будет прогулкой на пару недель. Но когда стало ясно после первых турецких договоров и отводов войск, что это надолго, я понял, что здесь, на гражданке, я занимаюсь полной [ерундой]. Многие мои товарищи вершат историю на поле боя, а я тут сижу. Один из них получил тяжелое ранение, еще один попал в плен и вернулся покалеченным. Так что возможность вершить насилие над врагом и получать за это хорошие деньги — стало тем, что мне нужно. Скажу честно, я вижу войну как место, где люди в попытках убить себе подобных в холодных окопах цепляются за свои жизни, проявляя истинное мужество, то, как это делали веками ранее».
К вопросу финансов Алексей относится расчетливо. Он убежден, что те выплаты, которые получает на СВО, не идут ни в какое сравнение с зарплатами в мирной жизни.
«Давай будем честны: тут я получаю отличные деньги, которые никогда бы я на гражданке не увидел! Я клянусь, больше 100 тысяч я вряд ли бы смог получать. А тут мне платят несколько миллионов за то, что я получил осколок в задницу. Молодой человек в мирной жизни не надрываясь никогда бы такие деньги не получил», — размышляет боец.
Одним из важных столпов мотивации Алексей для себя называет и сам факт существования украинского государства в том виде, в котором оно проживает последние годы: «Ну и, конечно, одна из мотивационных вещей — это страна 404. Которая отвергла все родственные связи с нами, обрекла на смерть всю общую с нами историю и отправляет людей на убой, примерно как в Рейхе образца 45-го года. К нам летом выходили двое вээсушников сдаваться в плен. Один был матросом, его загребли в пехоту. Второй, родом из Черкасс, вышел за хлебом — его затолкали в бус (микроавтобус), и через месяц он оказался в Авдеевке. С 14-го года на Украине регулярно нарушают права людей, эсбэушники сажают инакомыслящих на подвал, и всех все устраивает. Когда в РФ что-то подобное происходит, у нас поднимается резонанс, а там — всем плевать».
P.S.
Один из наших собеседников — офицер Вооруженных сил, прошедший Сирию, Карабах, а сейчас и СВО. Его дед до распада СССР жил в Харькове, который вынужденно покинул из-за украинской политики. Собеседник пожелал остаться анонимным, но объяснил, почему бросил теплое место в военной академии и отправился воевать.
«Я всегда любил свою Родину, свой народ абсолютной и безграничной любовью. С детства, сколько себя помню. Я всегда хотел быть военным и точно был уверен, что попаду на войну. Сейчас моя любимая дочь живет в Воронеже, куда падают беспилотники с бомбами. Мой любимый Белгород укропы бомбят ракетами. Ставший мне родным с 2014 года Донецк истекает кровью каждую неделю. Я знаю, за что я воюю, я знаю, какова цена моего поражения. На мой народ покусилось тупое зверье, и оно будет истреблено под корень за свою дерзость. Я считаю себя гражданином своей страны, я присягнул служить ей и защищать свой народ любой ценой от врагов, а то, что хохлы — враги, не вызывает никаких сомнений. А когда все это закончится, я с чистой совестью сложу оружие и займусь каким-нибудь созидательным трудом, заведу семью. Но сначала нужно закончить этот кошмар».
