18+
Минприроды России подготовило поправки к закону «О недрах», пишут «Известия». В частности, предлагается создавать специальные полигоны для отработки технологий добычи сланцевой нефти. Эксперты рассказали «Шторму» о целесообразности создания таких испытательных баз, а также о потенциальных угрозах для экологии.
Профессор РГУ нефти и газа имени Губкина Валерий Бессель поддержал создание специальных полигонов: «Мы сейчас находимся под санкциями, и нам необходимо разрабатывать собственные технологии по эффективной добыче, особенно в Баженовской свите, чтобы не отстать технологически. Согласно информации академика Алексея Конторовича, запасов нефти там порядка 100 миллиардов тонн – это колоссальная цифра».
При этом, отметил нефтяник, добыча сланцевой нефти в России вряд ли начнется в обозримом будущем. «У нас достаточно запасов углеводородов, но мы будем работать и над совершенствованием способов добычи сланцевой нефти, – отметил Бессель. – Будем использовать те технологии, которые уже применялись нашими американскими партнерами, в частности гидроразрыв пласта».
Говоря об экологических издержках при использовании таких методов добычи, ученый признался, что они, к сожалению, неизбежны: «Понимаете, добыча любой нефти – это дело грязное и очень неблагодарное. Мы пытаемся делать все возможное, чтобы наша работа была безопасной для природы. Но мы в любом случае загрязняем окружающую среду. Это неизбежность».
Он также отметил, что если гидроразрыв произведен правильно, то абсолютно безопасен для экологии. «Но многие компании пренебрегают всеми правилами гидроразрыва, что приводит к негативным последствиям. Я и мои коллеги считаем, что экологическая опасность при работе на сланцах эквивалентна обычной добыче», – заключил Бессель.
Категорически против добычи сланцевой нефти выступает Гринпис России. «И речь в данном случае идет не только о России, но о всем мире, — заявил «Шторму» руководитель энергетической программы Гринписа России Владимир Чупров. — Понимаете, мы не против РФ. Мы выступаем против вредных для экологии и нецелесообразных с экономической точки зрения способов добычи углеводородов».
По его словам, все технологии добычи сланцевой нефти одинаково неприемлемы с экологической точки зрения. «Например, при разработке битуминозных песков в Канаде ущерб природе колоссален! Огромные площади тайги выводятся из оборота, и это не считая отравленных подземных вод и рек. То есть природа там просто уничтожается, — объяснил эколог. — Что касается технологии гидроразрыва, которая предположительно будет применяться у нас в Западной Сибири, то здесь также идет загрязнение подземных вод, поскольку происходит закачка специальных очень агрессивных кислот для разрушения «капилляров».
Чупров также напомнил про косвенный экологический ущерб, связанный со строительством сопутствующей инфраструктуры и шумовым загрязнением. Кроме того, такая добыча неприемлема в социальных соображениях: там, где хотят бурить, живут люди. «Именно поэтому, скажем, от сланцевой добычи отказалась Болгария, и Польша сейчас также стоит перед этим выбором», — сказал представитель Гринпис.
Огромную угрозу потенциальная добыча сланцевой нефти и газа представляет для природных заказников, заповедников и национальных парков России. «Если выяснится, что под каким-то заповедником есть большие запасы сланцевой нефти, компании будет практически невозможно остановить! Они сделают все, чтобы переделать границы заповедных зон и начать там добычу. А таких заповедных зон, например, на территории Ханты-Мансийского автономного округа очень много. И риск такого развития ситуации очень велик», – посетовал Чупров.
Представитель Гринпис заявил, что деньги, которые могут быть направленны на разработку сланцевой нефти, лучше потратить на постепенный уход к новой энергетике, основанной на возобновляемых источниках. «Полтора миллиона тонн нефти теряется в России при разливах, то есть необходимо провести модернизацию трубопроводной сети, всей инфраструктуры, а также повышать коэффициент добываемости нефти», — добавил эколог.
Технологии добычи сланцевой нефти активно развиваются с 2012 года, то есть с момента настоящей технологической революции в этой отрасли, когда несколько компаний в США нашли приемлемый способ добычи ранее трудноизвлекаемых запасов углеводородов.
