«Чечня переходит границы»

В начале июня дорожные рабочие установили на выезде из дагестанского Кизляра знак, указывающий начало Чеченской Республики. Он простоял меньше суток: ночью его снесла дагестанская молодежь. 10 июня восстанавливать указатель приехал чеченский спецназ. Выяснилось, что территория, на которой установлен знак, принадлежит Чеченской Республике и сегодня это не отрицают даже в Дагестане. Тем не менее, Рамзан Кадыров пообещал «поломать пальцы и вырвать языки» интернет-комментаторам, которые оскорбительно высказываются о его народе и семье. В Дагестане все эти события открыли широкую дискуссию о том, насколько местные власти способны отстоять интересы и территориальную целостность республики.

В последние полгода конфликты между общественностью Дагестана и чеченскими властями разгорались неоднократно. Чаще всего поводом для них становились земельные вопросы. Республики пытаются провести «демаркацию границы», из-за этого появились десятки спорных территорий, права на которые предъявляют обе стороны. Несмотря на то, что с апреля демаркация заморожена, дагестанцы все чаще говорят, что опасаются роста влияния Рамзана Кадырова в регионе. Спецкор Daily Storm Антон Старков побывал на спорных территориях.

Неслучившаяся война

О том, что на перекрестке трассы Р-215 и дороги 82К-001 в пригороде Кизляра чуть не вспыхнул вооруженный конфликт, сегодня почти ничто не напоминает. Неприметная круговая развязка. Дорога налево, дорога направо и еще одна — через мост. Придорожное кафе с глухим забором. 

На этом участке граница Чечни делает резкий изгиб и уходит вглубь Дагестана, а затем так же резко возвращается обратно. Если посмотреть на это место на карте, то будет похоже, будто Чечня выгрызла у Дагестана небольшой клочок земли размером с несколько дачных участков. Развязка и перекресток оказались на чеченской территории. А вместе с ними и знак. Только о том, что все это принадлежит Чечне, в Кизляре почти никто не знал.

Указатель «Чеченская Республика — Шелковской район» никак не выделяется из общего пейзажа. Разве что взрыхленная после установки земля еще не утрамбовалась. Если не знать, что этот знак — тот самый, то его можно запросто проехать мимо, даже не заметив.

Как напоминание о событиях 10 июня здесь до сих пор дежурит патруль чеченских полицейских. Говорят, их задача — «пресекать провокации и следить за порядком». Через дорогу от них припаркован «Урал» цвета хаки без номеров. Это спецназ, но уже не чеченский или дагестанский, а федеральный. Местные называют его российским. Бойцы дежурят здесь с начала конфликта и успели устроить под дорогой небольшую полевую кухню, приручить бродячую собаку. С чеченскими коллегами бойцы федеральных сил не общаются, демонстративно их не замечая. 

Такой «холодный мир» у чеченских силовиков не только с бойцами федеральных сил, но и с дагестанскими соседями. Последние события тепла в эти отношения точно не добавили.

Когда 10 июня у выезда из дагестанского Кизляра появился указатель территории Чечни, в социальных сетях начали активно обсуждать это резонансное по местным меркам событие. Вспомнили и территориальный конфликт Чечни с Ингушетией, и протесты во время демаркации границы Дагестана и Чечни в марте. «Территория Кизляра стала территорией Чеченской Республики», — комментировали в Сети появление дорожного знака.

Кизлярская администрация в тот день так и не попыталась успокоить разъяренных горожан. Ночью или поздним вечером указатель снесли, а видео выложили в интернет. «Общественность Кизлярского района крайне возмущена», — звучит голос за кадром, пока молодые люди голыми руками разбирают указатель. 

На следующий день восстанавливать дорожный знак приехала колонна вооруженных кадыровцев. В интернете есть видео, на котором, предположительно, запечатлен проезд чеченской колонны. Около 20 машин, включая грузовики. Бойцы выстроились вокруг указателя, пока дорожные рабочие его восстанавливали.

К границе приехал спикер парламента Чечни Магомед Даудов, фактически второй человек в республике после Рамзана Кадырова. На Кавказе его знают по прозвищу Лорд. Он курирует внутриполитические и территориальные вопросы. Даудов часто участвует в решении конфликтных вопросов: в октябре он совершил несколько ночных визитов к лидерам ингушских протестов, а до этого выступил в публичной полемике с чеченским блогером Тумсо Абдурахмановым, известным под псевдонимом Абу Саддам Шишани. «Новая газета» приводила показания узников «тюрем для геев», которые упоминали Лорда.

Фотография восстановленного знака и чеченских силовиков вокруг него моментально попала в интернет. К границе с Чечней начали съезжаться мужчины сначала из Кизляра, а потом и со всего Дагестана. По оценкам очевидцев, на месте собрались до нескольких сотен человек. 

«Для многих стало это шоком. Никто не знал, что это их [чеченцев] земля с давних пор. По-хорошему счету, виноваты наши власти. Они должны были рассказать кизлярской молодежи, что происходит и почему, провести конференцию какую-то. Но получилось как получилось», — рассказывает житель Кизляра Али (имя изменено). В городе у него бизнес и семья, поэтому он просит изменить свое имя при публикации материала.

О том, что территория, на которой появился дорожный знак, принадлежит Чечне, Али знал давно. Но когда молодежь Дагестана стала собираться на границе, не смог остаться в стороне. Его возмутила не сама установка указателя, а попытка чеченцев говорить с позиции силы, играть мускулами перед соседями: «Ошибка со стороны чеченских властей была в том, что они приехали сюда вооруженной колонной. Дагестанцы не любят, когда их пытаются испугать. Чуть не случилась междоусобица. Хорошо что на этом все остановилось». 

В качестве ответных мер Дагестан отправил к границе полицейских. Они выстроились через дорогу от чеченских силовиков. Между ними бушевали местные жители. Они требовали от чеченцев немедленно демонтировать знак и отказаться от притязаний на их земли.

К собравшимся вышел Магомед Даудов. Он объяснил соседям, что этот участок принадлежит Чечне, и у себя на земле чеченцы вольны делать что хотят и устанавливать любые указатели. В качестве доказательства Даудов заявил, что готов поклясться на Коране в том, что дорожный указатель законно стоит на своем месте. Многие дагестанцы возмутились тону, с которым Лорд разговаривал с ними. В частности, обращался на «ты» к человеку, который намного старше него.

Вероятно, подобного ответа Даудов не ожидал: в Чечне в таком ключе с приближенными Рамзана Кадырова уже давно никто не разговаривает. В какой-то момент события на перекрестке стали напоминать митинг. Кто-то принес громкоговоритель. Работал он по принципу открытого микрофона

«Я с гор, я не гражданин равнин. Чья это земля или чья это граница географически, я не знаю. <…> Но я вижу, что эта ситуация задевает нашу честь, нашу гордость! Этот кусок земли <…> подарить, я уверен, никто не будет против, если это будет по-братски. <…> Наша администрация, или их, разницы нет, но они не считаются с нами, не считаются с народом!

<…> Почему тогда это российский закон?» — взял слово молодой парень в бейсболке. Собравшаяся вокруг него толпа одобрительно загудела. 

«Наверное, Лорд думал, что здесь все прокатит, как в Чечне, что ему слова никто не скажет. Не прокатило. Все-таки у нашего народа менталитет немного другой. Мы более свободолюбивые», — вспоминает Али, ухмыляясь в рыжеватую бороду.

Несмотря на сопротивление, Даудов, похоже, чувствовал себя хозяином положения. Прибывших на место мэра Кизляра Александра Погорелова и руководителя администрации главы Дагестана Владимира Иванова Даудов уличал в некомпетентности и разъяснял, чем, как и когда они должны заниматься:

«Они (главы дагестанских районов) даже сами толком не знают, что у них происходит. Работать надо с населением, молодежью. Честно тебе говорю, при всех: здесь этот бардак между Чеченской Республикой и Дагестаном именно из-за администрации города Кизляр». 

Дагестанские чиновники виновато кивали и обещали выполнить все указания спикера чеченского парламента: «Будем разбираться», — обещал глава Кизляра.

Судя по всему, в этот день вероятность перехода конфликта в «горячую» фазу была высока даже по кавказским меркам. Магомед Даудов рассказал, что ему удалось отговорить чеченскую молодежь от поездки в Кизляр. 

По информации источника Daily Storm, в те часы и в Дагестане было около полутора тысяч вооруженных добровольцев, готовых прибыть в Кизляр и дать отпор чеченцам. Остановили их старики, которые призвали не развивать конфликт. «Если бы все они приехали в Кизляр тогда, то сейчас бы на Кавказе уже вовсю шла война», — отмечает собеседник. Информацию о том, что в разных районах Дагестана были вооруженные добровольцы, готовые выдвинуться к границе, нам подтвердили несколько незнакомых друг с другом людей. 

Конфликт удалось свести на нет только спустя несколько дней. Глава Дагестана Владимир Васильев сделал специальное заявление, в котором еще раз объяснил, что знак находится там, где он должен находиться. Глава Чечни Рамзан Кадыров в свойственной ему манере провел эфир в Instagram, где пообещал вырывать языки и ломать пальцы за оскорбительные комментарии. Спикеры парламентов Дагестана и Чечни заочно вступили в публичную перепалку. Знак сносить больше никто не пытается.

Ситуация наладилась, но не забылась. До сих пор со стороны чеченцев к проблемному перекрестку приковано повышенное внимание. Минут через пятнадцать после нашего с оператором появления к знаку подъехал патруль чеченской ДПС. Спросили, кто такие и что здесь делаем. Вежливо попросили никуда не уезжать.

Через полчаса нас окружили примерно десять человек. Большинство из них в камуфляже без опознавательных знаков, но для идентификации они оказались и не очень нужны: бороды, суровые взгляды и телосложение чемпионов по тяжелой атлетике лучше всяких шевронов давали понять, с кем приходится иметь дело. К тому же два-три человека были одеты в черную военную форму с флагами Чеченской Республики на рукавах.

Бородачи потребовали показать отснятое видео. Опыт подсказывал: затем обязательно потребуют видео удалить. Или еще чего похуже. 

— Покажи, что наснимали, у вас же там нет ничего плохого? — требовал бородач в светлом камуфляже. Судя по поведению, он был главным.

— Показывать не буду, снимали знак. Это же не военная часть, не секретный объект, снимать можно, — говорю. 

— Ну иди тогда другой знак снимай! 

Нас не задерживали, ни в чем не обвиняли, но при этом было понятно, что собраться и уехать мы не можем. Все чего-то ждали. Кадыровцы недобро поглядывали на багажник нашей арендованной машины с оборудованием внутри. 

«Флешку вытащи», — помню, шепнул я на ухо оператору, когда заметил интерес людей в форме к содержимому кофра с техникой. 

Ситуация разрешилась сама собой. Я вспомнил, что в моей записной книжке есть телефон видного чеченского чиновника, и он даже в курсе того, что мы будем работать по этой теме. Звонок, мой сбивчивый рассказ, затем трубку берет один из кадыровцев. Диалог на чеченском, телефон возвращается мне. 

— Ребята, никаких вопросов, работайте, — боец улыбнулся. 

Кажется, все облегченно вздохнули. Я — точно. 

Затем мы запускали коптер и вместе с бойцами наблюдали за его полетом. Чеченцы осторожно спрашивали о работе, часто ли приходится бывать в командировках. Стандартные вопросы, которые задают в любой части страны без исключений. На прощание один из дэпээсников, который подъехал к нам вначале, сказал: «Недоразумение вышло. Вы нас не поняли, мы вас. Главное, чтобы не было никаких провокаций, и без того ситуация напряженная. Никто не хочет войны». 

Как только мы сложили оборудование и завели машину, перекресток опустел. Остался лишь взвод спецназа федералов и их прирученная дворняга.

***

На первый взгляд может показаться, что это чисто кавказская история, обусловленная местным колоритом, повышенной чувствительностью к земельным вопросам, традициям и памятью предков. Но на самом деле все куда сложнее. Среди всех кавказских республик Дагестан выглядит как Лас-Вегас посреди Северной Кореи. В хорошем смысле слова. Здесь островок демократии, свободы и плюрализма мнений. 

В истории с Кизляром, говорит журналист Магомед Магомедов, большинство людей выступило даже не в защиту своих территорий, а в защиту привычных образа жизни и мысли. 

«Последние лет пять Рамзан позиционирует себя не как глава Чечни, а как политик федерального масштаба, который влияет на весь регион. Это его влияние на кавказские республики, переговоры с арабскими шейхами. Он показывает всему миру, что у него есть спецназ, который может высадиться где угодно, хоть на Северном полюсе, хоть в Антарктиде. Единственная территория, где он теряет свое влияние и где чувствует сопротивление — это Дагестан. У нас другие порядки и нравы, и то, что проходит спокойно в Чечне, здесь встречает активное сопротивление».

Рамзан Кадыров по возможности принимает участие во внутренней повестке Дагестана. В октябре он подарил иномарки дагестанскому бойцу UFC Хабибу Нурмагомедову и его отцу после победы над Конором Макгрегором. В марте Рамзан Кадыров выплатил по 200 тысяч рублей семьям, которые потеряли жилье в крупном пожаре в дагестанском селе Тисси-Ахитли. 

Однако попытки Кадырова заработать уважение населения соседней республики не всегда носят благотворительный характер.

Ансалтинский размен

«Посмотри на эту землю, это же сплошной камень! Но эти горцы умудрились вырастить здесь сады! Кто сказал, что на камнях ничего не растет?» — Магомед указывает рукой на древний аварский поселок, раскинувшийся на склоне горы по другую сторону ущелья. Мы несемся по горному серпантину в сторону границы с Чечней. Конечная — Ботлихский район, село Ансалта — с ударением на последний слог. Здесь находится один из многих спорных участков, появившихся при попытках демаркировать границу с Чечней. 

С Магомедом Магомедмирзаевым мы встретились несколькими часами ранее в одном из махачкалинских кафе. Поздоровавшись, он тут же начал увлеченно рассказывать о жуткой несправедливости, которая вот-вот произойдет в его родной Ансалте. У себя дома он наизусть пересказывал исторические выписки из архивов и протоколы судебных тяжб столетней давности, показывал старые карты. 

«Ансалта со всех сторон зажата, у нас земли нет. Вот здесь поселок Рахата, здесь гора, на ней оползни постоянно, там нельзя ни строить, ничего. И с этой стороны тоже гора. Остается только вот этот участок», — Магомед водит пальцем по старой карте Генштаба. 

Ансалта — крупный поселок в горах Дагестана, население более пяти тысяч человек. На карте он выглядит небольшим пятном, хоть и самый крупный в окрестностях. Веками аварцы здесь жили бок о бок с чеченцами. По словам местных жителей, территориальных конфликтов с ними никогда не было — каждый знал, где заканчивается его земля и начинаются владения соседа. Но при последней попытке демаркации выяснилось, что единственные пригодные для земледелия и выпаса скота земли оказались на чеченской стороне. 

«Дело в том, — объясняет Магомед, — что дагестанская кадастровая карта и чеченская отличаются. И если их наложить друг на друга, границы субъектов будут постоянно пересекаться, отсюда образуются спорные участки». В попытках доказать свою, аварскую правду Магомед раскопал даже дореволюционные документы, которые, по его мнению, косвенно или прямо указывают на принадлежность спорного участка Ансалте. 

Магомед показывает документ, датированный 1937 годом. Там подробно, до мельчайших деталей, указаны границы Ансалты. Межевание провели, когда создавали колхозы.

«Сегодня мы видим на всех картах, что та граница, которая была указана в направлении на северо-запад, обрела направление северо-восточное. То есть раньше граница уходила вглубь Чечни, а теперь уходит вглубь Дагестана», — сетует Магомед. Всю дорогу до Ансалты он рассказывал о своем детстве в горах, как собирали на тех полях сено и что чеченцы всегда точно знали, за каким оврагом начинается земля аварцев, а аварцы знали, где вотчина чеченцев. 

Чтобы попасть на спорный участок, надо сначала добраться до Ансалты — это три часа по безумно красивым серпантинам от Махачкалы. Затем по разбитой проселочной дороге подняться на высоту почти двух тысяч метров. Для этого надо пересесть на транспорт с повышенной проходимостью. В нашем случае это были «жигули» со стариком по имени Рамазан за рулем. 

Рамазан плохо говорит по-русски, но в селе его все называют Путиным — и за внешнее сходство (оно и правда есть, если присмотреться!), и за то, что с президентом они родились в один день. В Ансалте он прожил всю жизнь, а до этого его отец, и отец его отца.

«В свое время, когда мы косили траву на этой горе, мне отец рассказывал, что по этому оврагу и до реки были закладки древесного угля и битого стекла, ими обозначали границу. Мне было 12-13 лет, и я не уделил этому должного внимания. Но всегда взрослые люди говорили, что граница проходит по этому оврагу. Это все очень давно было известно. После событий 1999 года сюда принесли карту, здесь, наверху, была встреча с чеченцами. Здесь собрались джамааты и начали требовать, заявлять права на эту землю. Но мы сказали, что эта земля в собственности. И так все и осталось», — Рамазан говорит на аварском языке, но даже без перевода можно разобрать, что он упоминает события 1999 года. 

Тогда отряды Басаева вторглись на территорию Дагестана и первым селом у них на пути оказалась Ансалта. Это день считается днем начала Второй чеченской войны. И в некотором смысле именно это событие ознаменовало приход Путина к власти — того Путина, что в Кремле, а не в Ансалте. После вторжения боевиков в Дагестан молодого директора ФСБ назначили премьером. 

До сих пор склоны местных гор усыпаны гильзами и вскрытыми цинками от патронов. Среди травы можно различить бывшие огневые точки и ДОТы, укрепления для танков. Подтверждение границ ансалтинцы находят даже в тех событиях: федеральные силы стояли на территории Дагестана. Именно на том самом спорном участке. В Ансалте же и по сей день стоят десятки разрушенных домов — последствия обстрела поселка «Градами». Здания либо не на что восстанавливать, либо некому.

Клочок земли, который на карте Генштаба был размером с половину ногтя, на деле оказался почти бескрайним полем. Овраг, по которому должна проходить граница в соответствии с документом 1937-го — глубокой балкой шириной под сотню метров и длинной в несколько километров. 

«Сама природа так поставила, что ни у кого не должно возникать вопросов о принадлежности этой земли. Потому что сам ландшафт делит и указывает нам, как и написано в ранее написанных протоколах. Даже гора называется Ансо Росо Къалл. Это на аварском языке означает «земля ансалтинцев»».

Магомед указывает рукой на высшую точку этого плато. Там, вдалеке, еле виднеется установленный черт знает когда тригонометрический знак. На картах это место обозначается как точка Андалам. Оттуда граница должна идти вниз по оврагу на Северо-Запад, а потом еще ниже, к реке. 

Ориентиров на местности с тех пор прибавилось, и я имею в виду не только фортификационные укрепления двадцатилетней давности, оставшиеся с войны. На краю плато появилась чеченская сторожевая башня. Ее построили пару лет назад. Если смотреть снизу, из поселка, она буквально нависает над Ансалтой. 

Местные тогда страшно возмутились. Молодежь хотела снести постройку, но опять вмешались старики — отворили. Чеченцы объяснили, что башня — это всего лишь объект для привлечения туристов. Соседям ансалтинцы не поверили. 

Здесь надо понимать, что на Северном Кавказе башня — это не просто строение, а символ и знак, способ обозначить свою сферу интересов. Застолбить территорию. Так что для ансалтинцев выросшая из ниоткуда на исконно им принадлежащих землях десятиметровая башня — как красная тряпка для быка. Но местный джамаат мудро решил сдать ее в аренду чеченцам, когда все правовые вопросы, связанные с границей, удастся утрясти в свою пользу.

В Ансалте считают, что границы должны определять люди на местах, имеющие отношение к земле, о которой идет речь. Говоря проще — старики, местные джамааты соседних сел должны между собой договориться, кому какое поле, плато или пастбище достанется. Сейчас же взамен спорных земель Чечня зачастую предлагает Дагестану участки таких же размеров, но в других местах и слабо приспособленные к ведению хозяйства.

«Наши власти на нас не обращают внимания. Глава района говорит, что у нас все хорошо и нет никаких проблем. Имущественник заявляет то же самое, хотя у них сгорел архив с документами по земельным вопросам и они даже не пытаются его восстановить! Так что теперь они опустили руки и отдали все на волю чеченцам, чтобы они все за них сделали, а они просто подпишут. И кремль делает огромную ошибку, когда допускает этот произвол», — Магомед раздосадовано разводит руками. 

***

На закате, когда солнце заходит за горы, в Ансалте начинается вечерний намаз. Улицы пустеют. В одной из мечетей мальчик лет тринадцати звонким голосом читает молитвы. За ним стоят мужчины. В небольшом помещении мечети, обитом вагонкой, слышится приглушенный гул. Здесь просят у Аллаха мира, защиты и прощения. После обязательной части намаза можно произнести дуа, прошение у Бога. После намаза мне расскажут, что помимо прочего в Ансалте делают дуа за справедливость и сохранение своих земель. Аллах услышит — в этом в Ансалте не сомневаются.