18+
По официальным данным, в зоне СВО служат 1100 девушек. Каждая третья из них представлена к госнаградам. Каково женщине принимать участие в боевых действиях? Об этом Daily Storm рассказала боевой медик с позывным Катана. С 24 февраля 2022 года она отработала несколько контрактов в разных ЧВК, а сейчас занимается гуманитаркой.
По просьбе собеседницы издания мы не раскрываем некоторые детали из военной и личной жизни героини публикации.
Детство и жизнь до СВО
Я дочь полка, у мамы 30 лет с лишним выслуги в ВВС, а главный пример для меня в жизни — командир авиаполка на юге нашей страны, в котором и проходило мое детство. Мама до крайних месяцев беременности ходила со мной по этому аэродрому, там я выросла и делала свои первые шаги по взлетной полосе (смеется). Так и получилось, что всю жизнь в моем окружении были военные. С другими людьми я пыталась общения избегать, потому что было просто неинтересно. Так же было и в личной жизни.
В медицине я начала работать в юном возрасте, первый опыт был в операционном блоке. Потом параллельно с учебой работала несколько лет в морге, потому что увлекалась в тот момент патаном (патологическая анатомия. — Примеч. Daily Storm). Получала медсестринские и ковидные сертификаты. Во время учебы также успела поработать на скорой. Наверное, самая любимая моя работа до военки.
Во время ковида было достаточно жестко, потому что работали сутки через сутки. Год отработала в своем родном городе, потом уехала в глубинку и продолжила работать на скорой там. Это дало хорошую закалку, потому что в большом городе есть множество специалистов, а в такой жопе мира — «я кобыла, я и бык, я и баба, и мужик». Было трудно, но этот опыт помог мне. Через некоторое время началась СВО, а вместе с ней — мой путь в военку.
Первый контракт
24 февраля все мои друзья, с кем я хорошо общалась, все парни оказались на передовой. Часа в четыре утра мне написал мой лучший друг, пилот истребительной авиации. Я в тот момент ни хрена не поняла, только к обеду появились внятные подробности, что началась СВО.
Сразу начала искать пути захода на военную службу. Была возможность попасть в [...] (по просьбе собеседника Daily Storm не раскрывает эту информацию). Там надо было ставить укольчики и прививки, но мне это было неинтересно. Выросла я в милитари тематике, и тянуло меня именно туда. Попала на фронт в итоге я через одну из ЧВК, не дождалась, чтобы уехать с Министерством обороны.
Короче говоря, было четкое ощущение того, что я не могу остаться безучастной. На гражданке я задыхаюсь, там (в зоне боевых действий) мне просто лучше. Сейчас я хоть и занимаюсь разной движухой, связанной с СВО и военкой, все равно тянет обратно. Жду следующий контракт.
Первый контракт подписала осенью 2022-го. До того момента занималась помощью своим товарищам. Зачастую даже так, что ребята просто были в отрыве от крестов (медиков) и писали за советом: «Катана, у меня контузия, у меня ранение, что нужно делать?»
Еще в России, когда попала на боевое слаживание, меня прямо хейтили. Наседали, я бы сказала, морально давили до слез, хотя меня до слез довести трудно. Ну и, естественно, многие говорили: «Куда ты лезешь, стой у плиты, вари детей, рожай борщи (шутит собеседница). Тебе на войне не место».
Изменилось ли отношение после первого боя? Конечно. Там уже относятся как к боевому товарищу. Да и нередко те мужики, кто больше всех орал, что женщине на войне не место, — пятисотились (отказывались от дальнейшего прохождения службы. — Примеч. Daily Storm).
Обычно через пару недель работы все уже как одна семья становятся и никакого плохого отношения нет, наоборот. На боевых совсем пропадает эта проблема. Ну а как по-другому? Вы спите в спальниках вплотную друг к другу, кофе друг за другом допиваете, доширак из одной кружки по ложке кушаете. Конечно, вы становитесь друг для друга самыми близкими людьми.
Будни боевого медика
Я работала начальником медицинской службы и, в принципе, могла не участвовать в боевых. Но это было мое желание — иногда таскаться на линию соприкосновения. Командиры обычно вообще были против таких инициатив, основной задачей ставили ожидать трехсотых (раненых) вблизи отбиваемого поселка, на ПВД (пункте временной дислокации).
Была смешная история, как-то на ПВД я осталась за старшую, командира не было, и к нам приехал генерал. Ко мне бежит один боец, мужик лет 50, что стоял на фишке (в дозоре). Бежит, чуть не задыхается, и кричит: «Катана, там тебя надо! Просят старшего». Ну а я говорю: «А я че, командир, что ли?» (смеется). Мы занимали здание почты разрушенной, выхожу в ворота — там стоят БТР, машина и генерал. И состоялся примерно такой диалог:
— Здравствуйте, вы командир батальона?
— Нет.
— Комроты?
— Нет.
— А где комроты?
— На боевых, в двух километрах отсюда.
— Вы за старшего?
— Да, начальник медслужбы.
— Есть информация по точкам, что где кто занял, продвижения?
— Конечно, вот только от разведки забрали.
Я показала ему телефон со всей информацией, которая была нужна, координаты и прочее. Руку пожал, в общем, нормально пообщалось «начальство». Мне, конечно, польстило, потому что сама я себя, конечно, не ощущала на таком уровне.
Я действительно очень удивилась, что генерал подумал, что я командир. У меня достаточно миловидная внешность, я еще ходила с двумя косичками и в платочке. А ко мне так обращаются, ни хрена себе комплимент! «Вы комбат? Н*** себе, да!С косичками и ресничками». Смешно было. Это один из моментов, когда я увидела хорошее отношение к женщине на войне.
Много было того, что хорошо запомнилось, рассказов на всю жизнь хватит. Бывали тяжелые истории. Например, с первого контракта, первая болезненная потеря, один из первых моих двухсотых (погибших).
Был парень, совсем юный, с позывным Родничок, как у младенцев роднички не заросли, так и он. Дома остались жена и двухмесячный ребенок. Он обещал их свозить в Барселону. Сказал своей семье, что поехал зарабатывать деньги в Москву.
И вот ситуация, я перед боевым выходом проверяю аптечки, смотрю, есть ли промедол у пацанов, и замечаю, что у него застежка шлема под подбородком перевернута. Я ему и говорю: «Малой, ну что это такое? Дай перезастегну». И он сказал такую вещь: «А какая н*** разница? Все равно помирать». Эти слова стали пророческими. При ротации троих людей задвухсотило, и одним из них был этот паренек. Остались жена и маленький ребенок.
У меня была интересная ситуация — я помогла украинцу найти его погибшего под Бахмутом брата, который был мобилизован и пропал там без вести. Брат бойца мне написал в чат-бот Telegram-канала с просьбой помочь. С их стороны никто ничего не знал, и была информация, что боец попал в плен и находится в Ростовской области. Долго узнавали через наших командиров, через всех, у кого можно было что-то выяснить.
Брат погибшего прислал нам все документы солдата, и мы выяснили, что он лежит в братской могиле. В конечном счете мы даже нашли телефон командира той бригады, где служил погибший, и скинули этому мужчине контакт.
По таким вопросам у меня позиция простая — оказывать помощь надо всем. И в том числе на боевых, любому раненому я окажу помощь, чтобы потом с ним разбирались уже по закону. Но категорически негативно я отношусь к членам нацбатов по типу «Азова» (признан террористической организацией на территории РФ).
Оставаться девушкой
Сделать стрелки — дело пары секунд, хоть в окопе, хоть в подвале, это несложно (смеется). С чистотой волос, конечно, проблема — постоянно летит пыль, грязь от работы артиллерии. Поэтому я просила парней просто из канистры поливать волосы, чтоб хоть что-то с них смыть. Это не сильно помогало, но лучше, чем ничего. На боевых всегда для гигиены используешь влажные салфетки. А когда отъезжали чуть дальше от ЛБС, можно было уже по-человечески помыться. Когда приезжали в Луганск — один раз записывалась на ресницы, почему нет? (смеется). Война войной, но следить за собой нужно.
Хоть на передовой все равны — наличие девушки, конечно, помогает. Помню, как парни зашли в подвал, где я располагалась, и первое, что они сказали: «Как пахнет… присутствием женщины пахнет!», то есть сразу есть какой-то уют. Несмотря на то что я была начмедом, я вполне могла парням заварить чай, мне несложно, а им очень приятно от таких мелочей.
