18+
Страшная трагедия в Керченском политехническом колледже, где после нападения 18-летнего студента Владислава Рослякова 23 человека погибли от огнестрельных и осколочных ранений и еще 41 пострадал, обнажила, казалось бы, вечную проблему — безопасность в образовательных учреждениях.
Эта тема поднимается в обществе каждый раз, когда в результате террористических актов или агрессивных действий подростков лишаются жизней ни в чем не повинные дети, учащиеся и преподаватели.
С 2004 года на российские школы и детские сады произошло более 20 таких нападений с разного рода исходами. Самый известный случай — теракт в Беслане, в результате которого было убито 334 человека, из них — 186 детей.
Но одно дело — атака террористов, вооруженных людей, вламывающихся в здание извне, захватывающих и расстреливающих заложников, и совсем другое — нападение своих же учеников, беспрепятственно проходящих в здания своих же учебных учреждений и устраивающих там «кровавые бани».
В 2013-2017 годах в российских школах было зафиксировано 12 случаев стрельбы, большая часть из которых была произведена из пневматического оружия в ходе ссоры либо, что называется, по беспределу, а де-юре квалифицируется как хулиганство.
Системных выводов, как правило, из данных инцидентов не делалось, однако все-таки один случай заставил официальные органы принять хоть какие-то усиленные меры по предотвращению подобных трагедий в будущем.
В 2014 году Минобрнауки приступило к разработке проекта правительственного постановления, которое бы регламентировало правила антитеррористической защищенности организаций, осуществляющих образовательную деятельность. Поводом для этого послужила трагедия 3 февраля.
Тогда старшеклассник московской школы №263 Сергей Гордеев беспрепятственно пронес на территорию учреждения две винтовки и во время урока взял в заложники 20 учеников. Итог — убитый учитель географии и смертельно раненный при операции захвата сотрудник полиции.
Реакция представителей власти была моментальной: мэр Москвы Сергей Собянин потребовал провести проверку столичных систем безопасности в школах, глава думского комитета по безопасности и противодействию коррупции Ирина Яровая призвала ограничить распространение оружия в России, а министр образования и науки Дмитрий Ливанов обещал в рамках своей компетенции принять необходимые меры безопасности в образовательных учреждениях. На тему безопасности тогда не говорил только ленивый.
Прокурорские проверки в Москве и Московской области сразу же выявили массовые нарушения в системе безопасности школ: неработающие или отсутствующие тревожные кнопки, закрытые аварийные выходы, работающие с перебоями турникеты.
По итогам продолжительных дискуссий 7 октября 2017 года было принято постановление правительства Российской Федерации «Об утверждении требований к антитеррористической защищенности объектов (территорий) Министерства образования и науки Российской Федерации и объектов (территорий), относящихся к сфере деятельности Министерства образования и науки Российской Федерации, и формы паспорта безопасности этих объектов (территорий)». 21 октября оно вступило в обязательную силу для всех учебных учреждений страны.
Исходя из многостраничного документа, можно сделать вывод, что он написан для галочки и в общем-то практически не работает. Из разряда «за все хорошее, против всего плохого».
Воспрепятствование неправомерному проникновению на объекты должно достигаться путем «разработок и реализации комплекса мер по выявлению, предупреждению и устранению причин неправомерного проникновения на объекты».
Для этого должен быть организован и обеспечен пропускной режим, должен быть проконтролирован его функционал. Необходимо своевременно выявлять, предупреждать и пресекать действия лиц, направленных на террор.
Охрана объектов должна быть обеспечена путем привлечения сотрудников охранных организаций и оснащения объектов системами охраны. Должен осуществляться контроль за выполнением мероприятий по обеспечению антитеррористической защищенности объектов. Плановые проверки должны проводиться не реже одного раза в три года.
Помимо прочего, для охраны объекта должны иметься в наличии внутреннее и внешнее видеонаблюдение, а также ограждение по периметру территории и освещение всей территории. Ну и так далее.
Однако есть одна большая проблема: на уровне федерального законодательства не урегулирован вопрос финансирования обеспечения безопасности.
Образовательные учреждения вынуждены сами себе искать источники финансирования. Либо же им в этом помогают региональные власти, которые выдают заведениям денежные средства из бюджетов только в том случае, если они имеются в наличии. В большинстве случаев бюджеты на безопасность формируются самостоятельными усилиями школ.
В очередной раз об этом стало известно в начале 2018 года, когда 19 января в поселке Сосновый Бор около Улан-Удэ (Бурятия) подросток с топором напал на учеников школы и устроил там пожар. Несколькими днями ранее, 15 января, в Перми произошло нападение школьников, вооруженных ножами, на девятерых учеников и учительницу.
По результатам проверки выяснилось, что если отталкиваться от правовых норм, то школьники находились в здании учреждения легально — они, как обычно, пришли в школу на занятия. Как пронесли с собой ножи? Все просто: регламентом образовательного учреждения не предусмотрен личный досмотр детей.
Но что насчет металлоискателей? Оказалось, что они есть, но не во всех школах и не всегда в рабочем состоянии. В той же Керчи, где 17 октября произошла страшная трагедия, он попросту не работал.
«Сидела одна вахтерша, которая неизвестно как уцелела. Вход был оборудован рамкой металлоискателя, но она не работала. Была паника, дети и преподаватели выпрыгивали со второго этажа, вахтерша выносила раненых», — рассказал журналистам педагог политеха.
Один из студентов колледжа поведал и о другой версии, которая тоже выглядит более чем правдиво. Металлоискатели были установлены три-четыре недели назад, но на них никто не обращал внимания.
«У каждого входа поставили металлоискатели, и так как у каждого ученика есть свой гаджет, телефон, ключи, все постоянно через него проходят, и он пиликает, и на это внимания никто не обращает. То есть пронести какой-нибудь ствол, какое-нибудь взрывчатое вещество — я не думаю, что являлось какой-то большой проблемой», — сообщил ученик.
Трагические инциденты в Улан-Удэ и Перми в январе этого года заставили министра образования Ольгу Васильеву высказаться о том, что металлических рамок для обеспечения безопасности детей в школах недостаточно. Да и вообще, система безопасности — не самое главное. В первую очередь нужна системная воспитательная работа с учениками и родителями.
Через несколько месяцев после заявления Васильевой, 18 апреля, в башкирской школе в Стерлитамаке подросток напал с ножом на одноклассницу и учительницу, после чего совершил поджог класса.
27 июня в Минобрнауки России состоялось заседание межведомственной рабочей группы при правительстве РФ по обеспечению безопасности в образовательных организациях.
По итогам мероприятия был сделан вывод, что ключевым приоритетом учреждений образования в системе профилактики деструктивных сообществ должна стать «воспитательная работа со школьниками и вовлечение их в полезную деятельность, в том числе в реализацию гражданско-патриотических и добровольческих проектов, возвращение педагогов-психологов в школы».
Днем ранее в интервью агентству «Интерфакс» министр просвещения Ольга Васильева снова подчеркнула, что воспитательная работа важна и она должна осуществляться в школах в разных формах.
«Должна быть очень четкая скоординированная работа и родителей, и учителей, и психологов. На мой взгляд, ни один из нас не родился жестоким», — говорила министр.
И вот мы вернулись к массовому расстрелу людей в Керчи 17 октября очередным неуравновешенным подростком.
К сожалению, предотвратить подобные инциденты, ограничиваясь одними лишь мерами безопасности, в современных условиях практически невозможно. Однако даже если говорить исключительно о них — уровень обеспечения большинства учебных заведений находится на крайне низком уровне.
Как выше уже было замечено, всему виной — отсутствие единой политики по этому вопросу, отданному на откуп региональной власти и даже самим образовательным учреждениям. Несмотря на все чаще повторяющиеся случаи криминала, терроризма и массовых убийств учащихся, вопрос о безопасности учебного заведения остается в компетенции его руководителя.
В случае с Керченским политехническим колледжем не помог ни План мероприятий по обеспечению безопасности (антитеррористической защищенности) и предотвращению чрезвычайных ситуаций на 2017-2018 учебный год, ни План противодействия идеологии терроризма и экстремизма на 2017-2018-й, ни занятия по противодействию терроризму.
В июне этого года директор керченского политеха выступил с отчетным докладом за 2017 год. Антитеррористической профилактике был посвящен лишь один абзац, из которого можно сделать вывод, что все хорошо и беспокоиться совершенно не о чем:
«Большое внимание уделяется вопросам безопасности жизнедеятельности. Регулярно проводятся беседы, кураторские часы со студентами по технике противопожарной безопасности; по профилактике терроризма и экстремизма в молодежной среде».
Отчет главы администрации города Керчи Республики Крым о своей деятельности и работе администрации города за 2017 год также успокаивает местных жителей:
«Организована работа межведомственной комиссии по обследованию мест массового пребывания людей, расположенных на территории муниципального образования городской округ Керчь, проведено обследование 15 объектов. В городе разработано и утверждено 83 паспорта антитеррористической защищенности объектов с массовым пребыванием людей.
В троллейбусах города Керчи, на всех городских маршрутах транслируется видеоролик антитеррористической направленности, размещены памятки для населения. На городском авто и железнодорожном вокзале также размещена профилактическая информация, которая каждые полчаса по громкой связи озвучивается для населения».
Несмотря на государственную пропаганду по противодействию терроризму и постоянное усовершенствование правил безопасности — воз, как говорится, и ныне там. В разговоре со «Штормом» первый заместитель председателя комитета Госдумы по образованию и науке Олег Смолин выразил убеждение, что если в образовательных учреждениях будут применяться все установленные правила безопасности, то вход в школы будет сильно затруднен.
«Я напоминаю, что в политехническом колледже стоял металлоискатель. Но если бы его по-настоящему применяли — там 1200 студентов, то последний студент прошел бы в здание к концу занятий. Если бы при этом металлоискателе стоял росгвардеец, как многие предлагают, возможно, парень не смог бы пронести ружье. Надеюсь, что не смог бы. А что касается взрывчатки — не факт. Она не всегда улавливается металлоискателем», — замечает депутат Смолин.
Несмотря на то что меры безопасности, безусловно, важны, они не являются панацеей от всех бед. Яркий тому пример — постоянные призывы власть имущих к пересмотру и укреплению систем безопасности после каждой трагедии в учебных учреждениях России в последнее время.
Например, в Соединенных Штатах Америки в каждом учебном заведении на ключевых постах находятся несколько охранников, которые передвигаются по зданию. Внутри и снаружи установлены сети камер видеонаблюдения, за которыми в круглосуточном режиме следят операторы. В ряде штатов преподавателям и даже студентам разрешено носить оружие для самозащиты, а в криминогенных районах на входе в школы стоят полицейские, проверяющие каждого из учеников по одному.
Однако все эти и многие другие меры предосторожности в США не избавляют от массового количества случаев публичного насилия. Там их еще больше, нежели в России, которая, к сожалению, по показателям уверенно движется в сторону своих заокеанских партнеров.
«Главная причина всего этого — крайне агрессивная среда, в которую погружены дети в обществе, на телевидении и в интернете, — продолжает свою мысль Смолин. — Увы, виной тому и крайне забюрократизированная среда в самом образовании».
«Думаю, что надо очень серьезно думать о среде в обществе, о среде на телевидении и интернете. Надо думать о том, как вернуться от системы мертвого бюрократизированного образования — формальных показателей, натаскивания, диких перегрузок для большинства учителей. У нас 13% работает на две ставки, а средний учитель в России — более чем на полторы ставки. Надо возвращаться к нормальной системе отношений «ученик — учитель», которая по заветам педагога-гуманиста Яна Амоса Коменского должна была бы выстраиваться по формуле: «сначала любить, потом учить», — заключает первый зампред комитета Госдумы по образованию и науке.
Сразу после случившихся взрывов и обстрела политеха в Керчи Росгвардия отчиталась: все школы и детские садики города взяты под охрану. Еще чуть позже в Министерстве просвещения России заявили, что будут усилены меры безопасности во всех учебных заведениях страны.
Впрочем, все эти и многие другие меры — недостаточны и в какой-то степени бессмысленны. Отчасти прав здесь оказался президент Владимир Путин, заявивший на «Валдае», что трагедия в Керчи — это «результат глобализации». Государство не создает «нужного, интересного и полезного контента для молодых людей».
Диагноз определен верно, история болезни прописана в деталях. Дело осталось за малым: вместо выдачи успокоительных и антидепрессантов составить пошаговый план лечения. В противном случае мы и дальше в перманентном режиме будем иметь дело со съехавшими с катушек подростками.
