18+
На ежегодной прямой линии с президентом России Владимиром Путиным внезапно для многих на экранах телевизоров и мониторов появился переводчик и публицист Дмитрий Пучков, более известный как Гоблин. Его вопрос касался весьма неоднозначного законопроекта о фейк-ньюс, который призван защитить граждан от недостоверной общественно значимой информации, распространяемой под видом достоверных сообщений и создающей угрозу безопасности. Закон, который в данный момент предусматривает лишь штрафы, Пучков предлагает ужесточить вплоть до уголовных сроков нарушителям. Президент же в своем ответе был более сдержанным. Говорит, надо, мол, посмотреть на практику правоприменения закона и только тогда уже рубить с плеча.
Политический обозреватель Daily Storm Никита Попов связался с Дмитрием Пучковым, который объяснил подробнее свою позицию, рассказал, удовлетворен ли он ответом президента, а также похвалил принятый закон, наказывающий за оскорбление государственных символов.
— Дмитрий Юрьевич, не думал, что при таких обстоятельствах с вами пообщаемся. Неожиданно было увидеть вас на прямой линии у Владимира Путина…
— Да я сам обалдел! (Раскатисто смеется.)
— То есть вообще не ожидали, что вопрос просочится?
— Ну там же очередь. Непонятно, кого включат, кого нет.
— Действительно, вопросов накопилось к президенту под миллион. Вы поинтересовались у Владимира Путина об ужесточении наказания за распространение фейк-ньюс. Понятно, что формат прямой линии не подразумевает деталей и конкретики, потому расскажите мне: к чему вводить уголовку за подобное правонарушение?
— В основном лично для меня это проявляется только во время каких-нибудь бедствий. Последний раз в городе Кемерово случилась трагедия, когда сгорел торговый центр, сгорел кинотеатр и люди в нем. Выбегающие на площадь орали, что вы тут, мол, стоите, а на самом деле не 100 человек погибло, а 500, а вот власть их там экскаваторами закапывает в лесу, а вы стоите и ничего не знаете.
Ну тут это не трудно понять. Дальше для начала мы начнем отнимать оружие у милиционеров, после этого штурмовать ближайший околоток и здание администрации. Ну отлично! Такие позывы до добра не доводят. Нам это надо, хотелось бы узнать? Я думаю, что нет.
А как насчет людей, которые сообщают, что секретные евреи вывезли детский дом из-под Москвы прямо туда, в Кемерово, загрузили в кинозал и там всех детей сожгли. Это вообще разжигание межнациональной розни. Я уж не знаю, шизофрения какая-то, психоз просто. Надо ли таких людей наказывать? Обязательно надо.
— Думаете, что надо именно уголовно их наказывать?
— Так это же зависит от тяжести содеянного. Любую статью в Уголовном кодексе откройте, там сроки очень сильно разнятся: от 3 до 10 лет, например. Если это делается умышленно, осознанно, в составе группы, не первый раз и прочее и прочее, то да, кара будет жестче, чем если вы глупый и неразумный дурачок или по незнанию подобное сделали.
— Вы когда-то успели опером поработать, вам немного близко то, о чем я сейчас спрошу. Как определить тяжесть содеянного? За этот фейк-ньюс — 10 лет строгача получить можно, а за этот — всего лишь отделаться штрафом.
— Все это разрабатывается законодателями. На ровном месте в Уголовном кодексе такой статьи нет сейчас, и какую кару по этому поводу применять надо — лично я не думал и не знаю. Вопрос надо, как сказал президент, изучать, прорабатывать и принимать меры.
— В целом ответ Владимира Владимировича удовлетворил?
— Да, конечно. Разумно, взвешенно и юридически грамотно.
— И все же — чем плох штраф, с вашей точки зрения?
— Ничем не плох. Штраф — отличная вещь! Просто не со всеми работает. Если человек кого-то убил… Мы же не в Средние века живем! Виру платить нельзя за убийство раба, за убийство лошади, за убийство боярина — это совершенно разные деньги были. Нет, сейчас такого нет. За что-то можно штраф, за что-то административный арест, а за что-то, наверное, лет пять дать на зоне — подумать на свежем воздухе о том, что ты сделал, зачем ты это сделал и что надо было делать на самом деле.
— Вы понимаете, что после предложения ужесточить наказание за фейк-ньюс либеральная общественность, особенно в соцсетях, вас съест, мягко говоря?
— Можно подумать, до этого они меня страшно любили. (Смеется.) Нет, мне нет никакого дела, что там обо мне думает либеральная общественность.
— Что насчет наказания за оскорбление государственных символов, которое в народе прозвали наказанием за неуважение и критику власти?
— Никаких претензий нет. Представителей власти лично я не оскорбляю, государственные символы не оскорбляю тоже — ни словом, ни действием. По-моему, это абсолютно нормальное поведение для любого гражданина, проживающего в своей родной стране. Не надо обкладывать чиновников матюгами…
— Даже когда есть за что? Хотя это, конечно, каждый для себя сам определяет — есть за что или нет…
— Мы вот с вами разговариваем и почему-то нецензурной лексики не употребляем. Почему бы это, интересно? На мой взгляд — это просто отсутствие воспитания в первую очередь. Во вторую очередь — это неуважение самого себя. Ты что же, как пьяная скотина можешь себя только вести? Наверное, нет.
— А как же эмоции? Довели, например, чиновники кого-то…
— Какая разница! Держи свои эмоции при себе… Довели… Это ты довелся, а не тебя довели. Прям, знаете, оправдание — оно как анальное отверстие — есть у каждого.
— Уголовную ответственность нужно ввести за оскорбление госсимволов?
— На мой взгляд, нет. Деньги — это самое прекрасное. То, что лучше всего подходит для людей. Точно так же, как штраф за превышение скорости при езде на автомобиле. Достаточно несколько раз по тысяче рублей влупить, и человек уже очень быстро приходит в себя. Так и тут. Дело-то, как обычно, не в размерах штрафов, а в неотвратимости наказания. Надо за этим следить и доводить все до закономерного финала.
