18+
Август выдался весьма жарким не только для претендентов в депутаты, но и для всех москвичей. Новый квест для жителей столицы — «переживи субботний протест» — для одних стал модным событием уходящего лета, а для других — настоящей проблемой. И пока другие тележурналисты благодарят сотрудников Росгвардии и полиции (за то, что те выполняли свой долг), мы решили разобраться во всей истории с протестами сами, без помощи продажных политологов и экспертов. Увидеть ее глазами простых людей, которые так или иначе узнали, что такое несанкционированная акция.
Наш проект «Бурный август — 2019» начнется с репортажа о представителе одной из сторон-участниц августовских и июльских событий — майоре Росгвардии Алексее. Именно он стал прототипом мема «майор здорового человека».
На фоне московских событий, когда все «в усилении», сделать интервью с росгвардейцем было непросто. Нас попросили перенести встречу. Однако нам помог случай, а точнее, матч «Спартак» — «Тун», где, как оказалось, стоят те же росгвардейцы, что и на протестах. Там мы и нашли нашего «майора здорового человека».
— Товарищ майор, Алексей, а почему вы никогда на камеру не снимаете маску?
— Поверьте, исключительно в целях безопасности. В соответствии с возложенными на Росгвардию задачами мы не только обеспечиваем безопасность на улице города, но и принимаем участие в специальных операциях по задержанию особо опасных преступников, в качестве силовой поддержки выполняем задачи по нейтрализации террористов и экстремистов. Одним словом, опасных людей задерживаем, кто нередко обещает отомстит и сыпет угрозами в наш адрес. Помните, как в том фильме про Бэтмена («Темный Рыцарь. Возрождение Легенды», режиссер Кристофер Нолан)? Когда его спрашивает Робин, зачем тот носит маску, то Бэтмен ему и отвечает: «Маска нужна не для себя, а для защиты своих близких». В этом основной смысл.
— На форумах и в чатах, где выложено видео с вашим участием и где вас называют «майором здорового человека», говорится, что таковым вы стали из-за того, что вы чуть ли не единственный, кто общался с протестующими и случайными прохожими, показывая пути выхода с площади перед памятником героям Плевны. Кто-то утверждает, что вы даже туристам объясняли, как пройти, причем на английском языке. Это правда?
— У нас чуть ли не каждый командир подразделений может объясниться на иностранном языке. Конечно, не в формате профессионального перевода. Это мы так готовились к проведению чемпионата мира по футболу в прошлом году, учили язык, помогали туристам. Я, когда сам увидел этот мем, сразу подумал, что меня, скорее всего, просто сравнили с Telegram-каналом «Товарищ майор». Как я понял, там была некрасивая история со вбросом базы данных задержанных участников акций 27 июля. Ну понимаете… Там майор и я майор. Может быть, такое сравнение сыграло. Не знаю. Но мне лично приятно узнать, что меня из-за того, что я по-английски говорю, называют «майором здорового человека».
— А контакты с нашими гражданами как проходили? Наверняка стояла какая-то нервозность?
— С нашими там совершенно по-разному. Кто-то кричал «позор», «нацисты». Кто-то, наоборот, кричал «хорош с ними церемониться». С протестующими в смысле. Кто-то сфотографироваться пытался, кто-то спешил куда-то по делам. И забавные сцены наблюдали, но иногда очень противно было. Ты стоишь, охраняешь правопорядок, к тебе подбегает школьница и в лицо кричит «нацисты», а ты и сказать ничего не можешь, только попросить покинуть территорию. Неприятно.
— Вы разрешали с собой фотографироваться?
— Мне лично было неприятно, но сделать особо ничего нельзя.
— Почему неприятно?
— Чувствуешь себя как в цирке, протестующие кричат, орут и бросаются чем попало, а ты стоишь и сохраняешь спокойствие.
— Задержания. Вы лично часто задерживали? Приказ отдавали? Как прокомментируете примеры откровенно грубых «подхватов»?
— Слушайте, стоит группа людей, она кричит, настроена агрессивно, кто-то прячет лица, кто-то там из себя оратора строит. Ну судите сами, как мы должны действовать, если идет нарушение закона? Мы обращаемся с законными требованиями, они игнорируются. В ответ звучат нецензурные слова и угрозы. Согласитесь, мы как правоохранительные органы обязаны пресекать правонарушения, задерживаем нарушителей, многие из них оказывают сопротивление. Мы стараемся работать максимально корректно. Но когда оказывают сопротивление, пытаются наброситься сзади, бросают бутылки и урны с мусором, приходится применять силу.
— Хорошо. А что за провокации вы видели, может быть, лично пресекали?
— Провокация — понятие очень растяжимое. Мне лично приходилось вот такие сцены наблюдать: мы видим скопившуюся группу граждан, они никуда не идут, иногда хлопают, кто-то кричит. Мы начинаем подходить к ним группой по три-четыре человека. И еще до того, как мы успеваем к ним подойти, они начинают падать нам в ноги и кричать: «Зачем вы меня бьете». Ну вокруг сразу же камеры — репортеры, блогеры. Я, когда первый раз столкнулся с таким, даже слегка растерялся и остановился — очень странно выглядит. Напоминает тщательно спланированную психологическую атаку.
— То есть получается, что вы все белые и пушистые, а протестующие — сплошь провокаторы и наймиты из-за рубежа?
— Давайте вы не будете перевирать мои слова! Вы меня спросили о примерах провокаций, я вам их привел. И потом, естественно, я понимаю, что заводил — организаторов, координаторов и всех прочих, кто готов подставиться специально под дубинки, — их уж точно не подавляющее большинство. Обидно то, что они ведут за собой людей, а ребятишки им почему-то верят и тоже подставляются. Мне коллеги рассказывали, что кто-то из блогеров ради жареного материала также бросался на сотрудников, типа разнимать. Всякое бывало. Вплоть до того, что делают селфи когда мы проводим задержания. У каждого, как говориться, свои цели.
— Вы же не будете отрицать факты, когда сила применялась чрезмерно? Тот же случай 3-го числа с женщиной, которую ударил полицейский...
— Я не пытаюсь кого-то оправдать или осудить, но давайте поразмышляем. Во-первых, видео неполное, а только на определенном кадре. Для полноты картины было бы неплохо посмотреть, что происходило до этого. Во-вторых, я сомневаюсь, что здоровый мужик, ради того чтобы утихомирить девочку, будет ее бить. И потом, писали, что ее в больницу забрали с другой травмой, не связанной с ударом в область ребер. Как-то странно… В любом случае, нужно конкретно разбираться. Но также хотелось бы сказать и о другом. Этот случай вызвал резонанс, в том числе в рядах правозащитников. Как-то странно, а где их принципиальная позиция когда конкретные люди угрожают нам и нашим детям, матерям и женам? Ведь звучат серьезные угрозы. Где эти люди, когда наши сотрудники получают травмы? Вы помните, что бойцы были госпитализированы. Мы ведь тоже граждане, почему правозащитники не защищают наши интересы. А также интересы тех десятков тысяч человек, кому мешают эти несанкционированные митинги.
— Если он ее один мог вести, то почему вели двое? А в некоторых случаях ведут четверо.
— Послушайте! У Росгвардии и полиции нет какого-то особенного отношения к протестующим и не протестующим, они все граждане. Мы видим, что человек откровенно нарушает и не подчиняется нашим законным требованиям, мы его принуждаем соблюдать закон. Но чтобы он при «эвакуации» не поранился и не упал, чтобы его никто ненароком из толпы не задел, — мы его выводим в сопровождении коллег. При этом действуем сообща и чтобы предотвратить возможность нападения сзади или с другой стороны…
— А как ваши коллеги и близкие относятся ко всем этим событиям?
— Ну, мы с коллегами обсуждаем, конечно, все то, что происходит, и много вопросов возникает. Во-первых, чего добиваются эти люди тем, что выходят, кричат, бегают – что от этого должно измениться. У нас в стране есть масса способов доказать свою правоту другими, цивилизованными способами. Ну а во-вторых, мы-то съезжаемся в центр города для того, чтобы ничего страшного и бестолкового не произошло, чтобы люди не пострадали, витрины не разбили. То есть мы свою задачу прекрасно понимаем, она правильная и справедливая – защитить, не допустить хаос. И вот лично меня в моей семье не то, чтобы понимают – всячески поддерживают. А вот их, протестующих, мои близкие и друзья не понимают.
— Кстати, а как много коллег с вами выходили в эти субботы? В интернете очень много было возгласов по поводу того, что весь ЦФО без полиции и Росгвардии оставили, всех в Москву стянули. Я правильно понимаю, что в эти дни в Москве дислоцировались порядка 25 тысяч сотрудников силовых ведомств?
— Вот интересно, откуда вы эти данные берете?
— Люди пишут, на фото очень хорошо видно, сколько всего сотрудников…
— Вы, наверное, впечатлялись постами самих протестующих… Сказать вам точно, сколько нас тут было, не могу — служебная тайна. Нас было достаточно, чтобы город продолжал жить. Могу лишь намекнуть, что ваше представление завышено в несколько раз, это уж точно. Будь нас тут под 20 тысяч — мы бы все места «прогулок» сами бы заполонили и никаких прогулок вообще бы не состоялось. Просто места бы не хватило на протесты.
— Наверное, завершающий вопрос. А вы сами какую-нибудь политическую позицию отстаиваете?
— Я человек простой, и если любовь к Родине и семье можно назвать политической позицией — то она вот такая у меня. Уверен, что и все мои товарищи придерживаются этой политической позиции…
