18+
В журнале «Вопросы экономики» премьер опубликовал программную статью под названием «Россия-2024: Стратегия социально-экономического развития».
24-страничный доклад председателя правительства содержит много разных страшных и непонятных для простого россиянина терминов. Не скроем, нам тоже было не легко его читать: написано будто специально для ученых мужей, а не для жителей нашей страны, которых напрямую касается ее социально-экономическое развитие.
Политический обозреватель «Шторма» Никита Попов решил перевести на русский язык полуакадемический анализ ситуации Медведевым и заострить внимание только на самом важном. Вот что из этого получилось.
Как и прежде, главным драйвером прогресса Медведев видит технологическую модернизацию и цифровизацию страны. Данные процессы, считает премьер, необходимы для развития отношений в современном обществе. Главные задачи, стоящие перед государством, — обеспечение устойчивого роста благосостояния и конкурентоспособности каждого человека, каждой семьи, а также всего общества и государства в целом. В общем, на первый взгляд, ничего нового — все это мы уже неоднократно читали и слышали с экранов телевизоров.
Россия адаптировалась к внешним шокам и вошла в положительную фазу делового цикла, утверждается в статье. Теперь следующий шаг — переход к новому качеству социально-экономического развития. Перед страной встал целый ряд вызовов: экономический, технологический, социальный, экологический, а также геополитический.
Глобальный кризис, начавшийся в 2008 году, до сих пор не закончился. Его последствия — нестабильные, быстрые и радикальные перемены, низкая предсказуемость и прогнозируемость.
Дмитрий Медведев считает, что несмотря на все сложности Россия достойно ответила на вызовы времени: властям удалось предотвратить развертывание макроэкономического и финансового кризиса, были смягчены острые финансовые проблемы, правительство не допустило критического роста долговой зависимости и избежало кризиса банковской системы.
Важнейшим достижением премьер называет отсутствие политического кризиса, что говорит об устойчивости государственных институтов. И именно здесь мы остановимся поподробнее, поскольку в реальности все происходит не совсем так, как это хотелось бы видеть премьеру.
Как было
Интересно, что точка отсчета для турбулентного десятилетия, на которое пеняет премьер в своей статье, пришлась на фактический приход первого зампреда правительства РФ в большую публичную политику. Именно в 2008 году Дмитрий Анатольевич стал президентом России, после чего надежды на светлое будущее моментально рухнули — всему виной цепь весьма неприятных для российских властей событий.
Пятидневная война Грузии с Южной Осетией и Абхазией при поддержке России, новый президент которой застал конфликт августа 2008-го на Олимпийских играх в Пекине. Именно тогда в сознании мирового сообщества зародился образ России как страны-агрессора, полностью укрепившийся несколько позже. Далее начался мировой финансовый кризис, который аукнулся падением цен на нефть и ослаблением российской экономики, которая так и не смогла с тех пор окрепнуть.
Под конец президентствования Медведева масла в огонь подлил еще кризис политической системы.
В определенной степени падающее доверие к главе государства, правительству и «Единой России» спасли события на Украине и последующее присоединения Крыма. Рейтинг президента взлетел до невиданных ранее высот, а так называемый крымский консенсус вернул доверие к институтам власти. Но ненадолго.
Мировое сообщество так и не признало права России на Крымский полуостров, что вплоть до сегодняшнего дня под различными предлогами позволяет западным партнерам принимать в отношении политического руководства РФ экономические санкции. Не пошла на пользу и поначалу воодушевленно воспринятая обществом военная операция в Сирии. Сегодня мало уже кто помнит — зачем и почему там находятся наши войска.
Ну а дальше — стремительное исчерпание средств Фонда национального благосостояния и Резервного фонда, попытка пополнить бюджет за счет населения страны путем введения прямых и косвенных налогов, резкое падение доходов россиян на протяжении четырех лет с момента присоединения Крыма, а в конце всего прочего — повышение налога на добавленную стоимость с 18 до 20% и повышение пенсионного возраста для мужчин и женщин на пять лет.
В конце концов, даже автору всей российской экономической системы нулевых годов и ныне главе Счетной палаты Алексею Кудрину пришлось признать, что в стране сохраняется очень высокий уровень бедности: 19,3 миллиона человек (13,2% населения страны). А с 2014 года уровень жизни и реальные доходы населения суммарно снизились на 11%.
Как следствие — обрушение рейтингов «Единой России», премьер-министра Дмитрия Медведева и, что самое важное, президента страны Владимира Путина. Его популярность вернулась на «докрымский» период, сообщило 4 октября агентство «Левада-Центр». Теперь армии доверяют даже больше, чем самому Путину (66 против 58%), что не может не напрягать власть имущих.
ВЦИОМ в своих публикациях более оптимистичен: после объявления о повышении пенсионного возраста рейтинг президента упал всего лишь с 72 до 63%. А вот Фонд «Общественное мнение» (ФОМ) фиксирует перманентное уменьшение рейтинга: только за прошедшую неделю он снова снизился с 47 до 45%.
После такого, даже весьма поверхностного обзора (можно еще вспомнить поражения партии власти и ее кандидатов на прошедших региональных выборах) не совсем понятно, каким образом Дмитрий Медведев в своей статье приходит к выводу об устойчивости государственных институтов и отсутствии политического кризиса в стране.
Пожалуй, впервые на государственном уровне было признано, что реальное недовольство большинством населения проводимой властями политики может быть чуть больше, чем просто популизм, за которым прячутся отдельные политические силы.
«Социальные проблемы и особенно усиление социальной неопределенности имеют политические последствия, обусловливая рост популистских настроений и поддержку отражающих эти настроения политических сил. По сути, технологические сдвиги ведут к трансформации политического ландшафта», — отметил Дмитрий Медведев.
А уж чем быть недовольным, среднестатистическому россиянину найти не сложно. Да и как признает премьер, далеко за этим ходить не надо. Проблема бедности его действительно тревожит, однако называть вещи своими именами Медведев, как правило, отказывается. Показательным является строчка из статьи:
«Профиль российской бедности определяют в первую очередь семьи работающих бедных, особенно семьи с детьми. Так, среди малоимущих семей более 60% составляют семьи с детьми и более 60% малоимущего населения относятся к числу занятых», — пишет председатель правительства.
И дальше: «Государство активно расширяет доступ детей к социальным институтам — дошкольное и дополнительное образование, здравоохранение, летний отдых, что повышает качество жизни в этих семьях. (Кстати, применяемая оценка бедности по уровню текущего денежного дохода этого не учитывает.) В то же время в данной социальной группе, особенно в семьях с двумя и более детьми, реально существующий дефицит денежных средств одними институтами не преодолеть: нужна эффективная система социальных выплат семьям с детьми».
И это вместо того, чтобы прямым текстом без лишней казуистики сказать: у нас в стране сложилась парадоксальная ситуация — более половины работающих российских семей с детьми являются бедными. Работающие бедные семьи с детьми. Поддерживаем их как можем, но как решить проблему коренным образом — не знаем.
Ну и, пожалуй, самое важное в статье Дмитрия Анатольевича — очередное объяснение необходимости пенсионной реформы.
«Мы долгое время сохраняли пенсионный возраст, который был установлен еще в 1930-е годы, хотя продолжительность жизни за это время намного выросла, — напоминает премьер. — Очевидно, что сейчас мы уже не можем пользоваться нормами почти 90-летней давности. Если это игнорировать, то ситуация со временем лишь усугубится. И по сравнению с предлагаемыми сегодня неизбежные в дальнейшем решения будут более жесткими и болезненными».
Медведев снова попытался объяснить, что альтернативы повышению пенсионного возраста не существует. Два других варианта, которые рассматривали правительство, — повышение уровня отчислений работодателя в пенсионную систему, что грозит появлением зарплат «в конвертах» или снижение реального размера пенсий. Ни тот ни другой не являются приемлемыми для правительства, а о других сценариях они и не задумывались.
Странными кажутся цифры, которые приводит премьер в своей статье.
«Но есть еще один аспект, который остался вне поля зрения. Это продолжительность трудовой жизни. В период формирования пенсионной системы в 1930-е годы трудовая жизнь начиналась, как правило, в 14 лет после окончания «семилетки» (длительность обязательного среднего образования), заканчивалась в 60 лет для мужчин и в 55 лет для женщин. Таким образом, продолжительность трудовой жизни составляла 46/41 год», — пишет Медведев в октябре 2018 года.
А это — тоже Медведев, только в апреле 2015 года, выступая перед депутатами Госдумы:
«Я напомню, что ныне действующий пенсионный возраст — 60 и 55 лет — был установлен в 1932 году. При этом средняя продолжительность жизни (я вчера специально звонил, уточнил данные Росстата) тогда была 35 лет. В 1932 году средняя продолжительность жизни… Я сам был удивлен, что такая низкая продолжительность жизни, но тем не менее это данные Росстата. Наверное, там сказались разные показатели. В конце 1940-х средняя продолжительность жизни была уже 45 лет».
Остается неясным, каким образом за три года у премьер-министра изменились статистические данные из Росстата. Каким образом продолжительность трудовой жизни у мужчин в 30-е годы составляла 46 лет при средней продолжительности жизни 35 лет в 30-х и 45 лет в конце сороковых? Ответа на этот вопрос в статье нет.
Убедив себя в том, что все хорошо, председатель правительства предлагает своему кабмину «использовать позитивный потенциал и своевременно нейтрализовывать риски».
На протяжении нескольких страниц монотонного текста Медведев рассуждает на темы беспрецедентного ускорения технологического обновления и взрывного роста инноваций. Правда, к сожалению, практически не пишет о том, откуда они берутся.
К слову, впервые Дмитрий Медведев предложил взять курс на инновации и модернизацию ровно 10 лет назад — в 2008-м. С тех пор два этих термина потеряли свою ценность: кроме пресловутого РОСНАНО и его новых технологий, которые мало кто рассматривает всерьез, ничего толком сделано не было. И все это — несмотря на важность и необходимость изменений в структуре экономики для поступательного развития и экономического прогресса.
— имеет неплохие исходные позиции для технологического рывка;
— имеет национальную цифровую инфраструктуру широкополосной и мобильной связи;
— имеет разрыв между предприятиями-лидерами цифровизации и остальной значительной частью бизнеса, что объясняется недостатком средств и нехваткой кадров;
— все так же, что и несколько лет назад, зависит от нефти, пускай и в несколько меньшей степени.
Из минусов Медведевым также были отмечены дефицит рыночной конкуренции и излишние надежды бизнеса на поддержку государства (административную, бюджетную).
— перейти к новому качеству роста через прорывное научно-технологическое развитие и постоянную технологическую модернизацию;
— повысить конкурентоспособность страны;
— привести квалификацию работника в соответствии с требованиями современного и высокопроизводительного рабочего места;
— привлечь в госсектор не менее одного миллиона чиновников, компетентных в сфере цифровой экономики;
— путем внедрения новых технологий качественно трансформировать все сферы жизнедеятельности человека — политику, экономику, образование, науку, медицину, культуру.
Для возобновления роста необходимы структурные и институциональные реформы, полагает Медведев, с чем сложно не согласиться. Приоритетные сферы для этих реформ — развитие образования и здравоохранения, развитие инфраструктуры и совершенствование государственного управления. И все это путем внедрения информационных технологий.
Все эти и многие другие положения, прописанные в новой статье премьера, до боли напоминают старые мантры 10-летней давности тогда еще кандидата в президенты Дмитрия Медведева. Основные направления, на которых он обещал сосредоточиться в случае победы на выборах главы государства в 2008 году: институты, инфраструктура, инновации, инвестиции. А воз и ныне там, так же как и его предложения, кочующие из доклада в доклад. На этот раз верхняя планка развития страны — 2024 год. По всей видимости, до этого времени Дмитрий Медведев уходить не собирается, как бы этого не хотелось многим его противникам. Во всяком случае, добровольно.
